Елена Стяжкина: Купите бублики

— Я подумаю над твоим предложением. Только мне нужно тебя попробовать. Приходи ко мне спать, — говорит он зло.

— Только спать? — возникаю я. И откуда эта наглость во мне берется?

Юшкова выворачивает губу и собирается плакать. Тема истерики — «ты зачем испортила деду юбилей». На самом деле этот юбилей был неделю назад. Кому как не Насте об этом знать.

Игорь не обращает на нее внимания. Я его, видать, сильно приложила. Тайное стало явным. Обхаркала великое чувство. Казнить нельзя помиловать. Запятые расставит ученица какого-то «Б» класса Настя Юшкова.

Като сидит на насесте из Андрея с Марком и отдаленным мужем, которому она уже успела дать. Какая бомба заложена в их детстве? Каким на фиг клеем их там взяло? Они не слышали нашей ссоры, и Игорь Львович уже смеется рядом с ними. Тактичная Като заявляет:

— Ах, кажется, в Древнем Риме был такой обычай. Мужчина доживал до шестидесяти лет. Собирались гости, лучшие женщины были с ним. А в полночь он выпивал яд и уходил из живых. Но до полуночи ему было можно абсолютно все.

Андрей и Марк решили немедленно отметить шестидесятилетие. Они, идиоты, забыли, что их ненаглядной тоже будет шестьдесят. Вот и повеселятся, соколики. Игорь не разделяет общего восторга. Като — дура и хамка. В этом я с ним согласна. Но взгляд масленеет, значит, из всего многообразия слов он выловил историю о женщине, которая не откажет. Вперед, к Юшковой.

Раньше я считала их всех невероятно сложными и непонятными. Потом устала от своей глупости. Сейчас мне смешно. Мыльный пузырь лопнул. А никто не признается в его сдутии. Трудно зарабатывать деньги и поддерживать душу в чистоте. Душу — ладно. А уровень интеллектуальный? Он падает в серебре и золоте. Падает, потому что на сытый желудок мечтать можно только о мягкой постели. А на три копейки в месяц можно мечтать только о темной-темной, совершенно бесплатной пещере. Общий вывод: никчемны они все. Ну, кроме разве что Като. Беда, что я не лесбиянка. Я составила бы пацанам компанию.

У меня болят щеки, а Юшкова намеревается провести со мной воспитательную работу. Я не буду реагировать. Пусть обращается к столбу. Что она и делает:

— Как ты могла так о Марке, обо мне?

— Да, — говорю я.

— Что «да»? Он же мой муж. Как повернулся твой грязный язык? Ты никогда не была такой жестокой, — заявляет она.

Жаль, что Настя не умеет читать. Ее словарный запас обогатился за счет мексиканских сериалов. Только возвышенные речи плохо звучат на вонючих огородах. Интересно, Игорь приглашал ее в «Савой»?

— Катя, Катюша, ну, пожалуйста, объясни мне, что ты имела в виду? Неужели это правда?.. Ну, ответь.

Вот, мы уже плачем. Воспитание стойких оловянных солдатиков в условиях счастливого детства — неграмотный и ложный эксперимент. Над Настей его не проводили. Мне ее жалко. Она…

— Настя, у меня месячные пошли во время Олимпиады в Лос-Анджелесе. А у тебя?

Я сбила ее с толку. Она судорожно вздыхает и подергивает головой. Хороший запах дорогих духов лезет мне в нос. Остановись, мгновенье, ты прекрасно, а я напилась. Я хочу просить прощения. Я даже чуть позже сделаю это.

— У меня начались на Московской, — смеется она.

Мне тоже смешно. Я хватаю ее за плечи и прижимаю к себе. Мы хохочем как сумасшедшие и скатываемся с елизаветинского кресла. Мы проелозили ее «Версаче» и моими пятидолларовиками по траве. Мы объединились и поцеловались. У Юшковой губы были мягкие, а у меня укушенные.

— Прости меня, я пьяная, — сказала я, отстранившись.

— Да, — ответила она и со значением посмотрела на меня.

— Ну, соврала я, Настя. Не хочу об этом говорить.

— А под какой вид спорта у тебя это… Ну…

— Под горные лыжи. — Мне снова стало смешно.

— Врушка ты. Бесстыжая к тому же.

Мы лежали с ней на траве и обменивались вялыми вздохами. Над головой было, естественно, небо. Там жили люди, которые ушли. Если поставить на звезду зеркало, а на землю телескоп, то, глядя в него, можно увидеть, что было на земле давным-давно. А если поставить зеркало на луну, то можно увидеть себя шесть минут назад. Ушедшие живут между луной и той звездой. Где-то совсем недалеко. Их, наверное, можно даже сфотографировать. Я редко бываю хорошей и умной. Чаще пьяной. Но Юшкову мне жалко всегда.

Все снова сели за стол. Игорь Львович разошелся не на шутку. Вот что значит вовремя сделать непристойное предложение. Старые мужики, как женщины, любят ушами. Или больше нечем, или, наконец, научились…

Като — блестящая баба. Я не хочу ее слушать. Мне ее не жалко. Но я все-все за ней признаю. А она за мной? Когда она увидела меня в первый раз, то сказала: