Людмила Толмачева - Бегущая против волны

Когда Ирина выключила диктофон, Меньшиков долго молчал, хмурясь и перекатывая на скулах выступившие желваки.

— Что будем делать? — неожиданно спросил он.

— Чурилина с Кучковым уволить, на складе провести ревизию, подыскать новых сотрудников, — перечисляла Ирина, внутренне удивляясь сдержанной деловитости Меньшикова.

— Я тут кое-какие бумаги уже просмотрел, — добавил Гончаренко. — По-моему, вот эти подписи, в том числе ваши, Александр Федорович, поддельные. Вот, взгляните.

— Да, и в самом деле подделка. Особенно эта. Ну, Чурилин…

— Мы с Софьей Натановной просмотрим все финансовые документы за этот год и составим подробный отчет.

— Хорошо.

— Ирина! — охрипшим голосом произнес Меньшиков, когда Гончаренко вышел из кабинета. — Кхм. Ирина Дмитриевна, я чувствую, что после разговора с Чурилиным меня долбанет капитальный стресс. Вы не откажете вечером поужинать где-нибудь?

— Где?

— Ну, не знаю… А может, в вашем «Зодиаке»?

— В знаке Девы?

— Ага. Так как?

— Я согласна.

Ее губы тронула грустная улыбка: и вновь «Зодиак». Она была права — это место заколдованное.

Она вернулась домой поздно — Меньшиков доставил ее на такси прямо к подъезду. Само собой, поползновения и намеки на «продление банкета» были, но, встретив однозначный и решительный отпор, он постарался превратить все в шутку. Она чмокнула его в щеку, пожелала счастья и упорхнула в подъезд.

Открыв квартиру, Ирина осторожно, на цыпочках прошла в спальню, переоделась и направилась в ванную. Возле Алениной двери приостановилась. Ее неудержимо потянуло к дочери. Прямо сейчас войти и прижать к сердцу теплую со сна, самую родную, детоньку, лапушку…

Ирина приоткрыла дверь, заглянула внутрь и похолодела. В комнате никого не было. Кровать, освещенная льющимся в окно неоновым светом фонарей, стояла заправленная. Задохнувшись от тяжелого предчувствия, она вошла в комнату, включила свет и увидела альбомный лист поверх покрывала.

«Мама, я люблю Сергея Владимировича и буду жить у него. Он обещал помочь с поступлением и учебой в Академии. В школу меня будут возить. Очень прошу тебя, не переживай. Ты для меня единственная на всем свете МАМА. Алена».

Перед именем дочери какое-то слово было жирно зачеркнуто, но Ирина все же разобрала. Это было слово «твоя».

Ее разбудил пронзительный звонок в дверь. Звонили давно, нервно и настойчиво. Ирина, не спавшая всю ночь, под утро забылась каким-то странным сном-явью. Ей снилось или казалось, что она прощается с дочерью — стоит на пороге квартиры и машет белым платком. А Алена почему-то поднимается по лестнице, все время оглядываясь и произнося одно и то же: «Я не твоя. Я не твоя».

Ирина, превозмогая мигрень, поднялась с кровати и пошла открывать.

— Наконец-то, — выдохнула Эльвира, с шумом входя в прихожую. — Ну, мать, ты даешь! Погляди на часы-то! Думаешь — суббота, так можно до двенадцати дрыхнуть? Ладно, иди умойся, я с новостями. Новости такие, что надо сначала чего-нибудь приготовить для закуски, сесть чин-чинарем, выпить сто грамм, а потом уж… Ну! Так и будешь таращиться сонной тетерей? Иди в ванную, а я на кухню. Аленка-то в школе? В холодильнике, естес-стно, одна морозная свежесть? Ну, так и есть. Хорошо хоть я у тебя такая запасливая. Мяска прикупила, салями, сырку. Щас мы сначала сковородку раскалим, мясцо можно и не отбивать, сама нежность, а не мясо. М-м…

Она продолжала сыпать своими приговорками, когда Ирина, приняв душ, вошла на кухню, слегка посвежевшая, но по-прежнему заторможенная и пасмурная.

— Садись. Я сейчас. Колбаски настругаю. Тебе кофейку или чаю?

— Все равно.

— Тогда кофейку. Вот так. Ах, какой запах! Чуешь? М-м! Ну вот, все готово. Щас нальем по стопарику. Я специально коньяк купила. Ира, ну ты чего? Давай, давай, надо выпить, а то… Слышишь? Да очнись ты, господи! Ну! Вот, молодец! На-ка, мяска жареного. Та-а-ак, умница. А теперь кофейку. Ну, вот. Проснулась? Вижу, что проснулась. Глазки наши аметистовые засияли, губки наши коралловые заулыбались, щечки наши… Ну ладно, Ира, слушай новость. Твой Анатолий у нас ночевал. Вместе с Данилкой. Я всех мужиков щас покормила и к тебе рванула.

— А что случилось?

— Горе у него. Лина в автокатастрофу попала. Автобус с туристами врезался в грузовик. Пятеро насмерть. И она в том числе.

Опершись локтями о стол и уронив голову в ладони, Ирина застыла в скорбной позе, пытаясь осознать свалившиеся на нее новости. Почему они такие несчастные с Анатолием? А ведь он еще не знает об Алене. Нет, об этом пока говорить нельзя. Потом. Когда переживет горе.