Людмила Толмачева - Бегущая против волны

— Не вижу ничего общего, — скептически пожимала плечами «подкованная» в литературе Ирина. — Катерина страдала от домостроя. А ее связь с Борисом — это вызов окружающим.

— А я думаю, что это никакой не вызов, а настоящая, первая ее любовь к мужчине. Мужа-то она не любила, а жалела. Вот и ты будто во сне живешь. Нет в тебе настоящей жизни, одна книжная. Я же помню тебя восемнадцатилетней. Как весело мы жили, мечтали, строили грандиозные планы, говорили о будущей любви. А потом нате вам! Появился на горизонте твой Шамарин и опутал тебя паутиной.

— Элька! Ты выбирай выражения. Я, значит, муха, а мой муж паук. Так, по-твоему?

— Ну, прости. Это случайно вырвалось. Ты придираешься к словам, а сути никак не уловишь. Или хитришь, делая вид, что не понимаешь.

— Ты меня в чем-то хочешь обвинить?

— Да нет. Просто мне тебя жалко. Ты достойна большего, чем этот твой мирок, дальше которого ты носа не кажешь.

— А ты, выходит, живешь достойно. У тебя огромный мир, галактика, космос, а у меня мирок мещанский.

— Ну почему ты так прямолинейна? Зачем привязывать свою жизнь к моей? Ведь я тебя выделяю среди прочих как личность яркую, редкую. Куда мне до тебя? Вот ты обижаешься на мои слова, считая их незаслуженными, но придет день, когда с твоих фиалковых глаз — черт бы их побрал! — спадет завеса, и ты увидишь небо в алмазах.

— Небо в алмазах? Господи, Элька, а я не знала, что ты в душе поэт.

— Тебе еще многое неведомо, — загадочно улыбнулась Эльвира.

Родители встретили их со сдержанной радостью. Эта фамильная черта — слегка приглушать эмоции — частенько выводила из себя импульсивного Анатолия. «В нашем роду не принято коней придерживать. Уж коли веселье, так через край, с шутками, смехом, застольем. Горе тоже встречают, как принято у людей, со слезами и причитаниями. А у твоих — ни два ни полтора. Не поймешь — рады нашему приезду или лучше нам было дома остаться», — выговаривал он Ирине в первые их приезды в Порошино. Потом привык и к тихому голосу тещи, и к молчаливому, добродушному нраву тестя, и к их размеренному, неспешному ритму жизни. До этого равнодушный к рыбалке, Анатолий постепенно приобрел вкус к долгому сидению с удочкой на берегу или в лодке тестя в ожидании клева. Он даже сменил дорогой немецкий спиннинг, купленный случайно и необдуманно, на дешевую, но более практичную удочку из числа тех, что лежали в сарае Дмитрия Ильича на специальных перекладинах. Тесть немногословно, без назиданий объяснял зятю все тонкости ловли на различные крючки и приманки. Ирина в душе радовалась, замечая, как увлекся муж этим на первый взгляд нехитрым занятием, но на деле имеющим большое значение для душевного комфорта. Анатолий уже и не вспоминал свою родню с их шумными застольями как образец «настоящего отдыха». Вдоволь накричавшись на работе, он с удовольствием бежал от городского шума в спокойную тишину сельских просторов, чтобы встретить утреннюю зорьку на заросшем камышами берегу, под неумолкающее теньканье ранней птахи.

— Бабуль! Смотри, что мы тебе привезли! — предвкушая радостное удивление Полины Юрьевны, крикнула Алена, вынимая из сумки полиэтиленовый пакет.

— Ой, опять вы с подарками! И зачем на нас деньги-то расходовать? Лучше бы с собой за границу взяли. Там они нужнее.

— Ну, мама! Тебе внучка сама выбирала подарок, волновалась, понравится ли, а ты… — упрекнула Ирина мать.

— Ладно, ладно. Спасибо, родная. Это я так, не подумав, ляпнула.

Полина Юрьевна взяла пакет, поцеловала внучку и попыталась непослушными от тяжелой работы пальцами распечатать пакет.

— Дай, я сама! — выхватила Алена из ее рук пакет. — Вот, смотри, какой клевый!

Полина Юрьевна всплеснула руками и покачала головой при виде ярко-синего халата в белых и розовых цветах.

— А теперь деду покажи, что мы ему купили, — подсказал довольный произведенным эффектом Анатолий.

— Неужто и мне перепадет какой-нибудь гостинец? Вот уж не ожидал! — усмехнулся Дмитрий Ильич, с любовью глядя на подросшую за год внучку.

— А ты как думал? Что мы про тебя забудем? — с детской бесшабашностью спросила Алена и вытащила из сумки пластмассовую коробку с бумажной наклейкой «Рыболовные снасти». — Вот! Получай!

— О-о! Да тут полное снаряжение! — воскликнул Дмитрий Ильич, раскрыв коробку. — И крючки, и леса, и поплавки… Ну, спасибо. В самый раз гостинец. У нас тут таких крючков не продают. Надо же. И блесны разные. Я, правда, не пользуюсь блесной…

— Так попробуй, может, понравится, — улыбался Анатолий, который был с тестем на «ты» и даже называл его «батей».