Ольга Егорова - О чем расскажет дождь

— Да что с тобой? Я же вижу, ты какой-то странный…

— Я не странный, Алина. Я нормальный. Я просто устал. Очень сильно устал, понимаешь? Ну что здесь непонятного?

Едва заметное раздражение сквозило в его словах… Алина была поражена. Было такое чувство, как будто он ее ударил.

— Есть будешь? — сухо впервые за все время брака спросила она.

— Нет, спасибо. Не хочется что-то, — ответил он так же сухо, а потом поднял на нее глаза. Что-то промелькнуло в них, что-то незнакомое, Алина не успела расшифровать этого странного выражения любимых глаз и услышала:

— Посиди со мной. Просто посиди рядом, Алина.

Она подошла, послушно опустилась на диван рядом с мужем, накрыла его ладонь своей ладонью. По телевизору шли новости. В мире происходили какие-то события. Люди убивали друг друга из-за куска земли, из-за религиозных воззрений, устраивали выставки, презентации, баллотировались в президенты… Она ничего не слышала. Сидела замерев рядом с мужем, чувствуя только его дыхание и тепло его ладони.

В тот вечер они почти не разговаривали. Легли спать, тесно обнявшись.

— Максим, — прошептала она. — Я всегда буду с тобой. Ты никогда меня не потеряешь.

Он прижал ее к себе еще теснее и ничего не сказал в ответ.

Уже потом, позже она убедилась в том, что была права. Он на самом деле не хотел терять ее. Боялся потерять, но чувствовал, что это зависит уже не от него. Что появилась какая-то неведомая и чудовищная сила, которая тянет его за собой, и сопротивляться ей бесполезно. В тот самый вечер, о чем Алина узнала гораздо позже, он впервые изменил жене.

Внешне события развивались не настолько стремительно. Максим еще долго пытался бороться с собой, и с переменным успехом у него это получалось. Неожиданно взяв отпуск, он купил в турагентстве билеты и увез Алину на Черное море. Там, на берегу, им обоим казалось, что все плохое позади, что счастье — то самое безоблачное счастье, которое, как солнце, согревало их почти два года — снова вернулось к ним и больше уже никогда их не покинет. Алина не догадывалась или просто не хотела думать о том, что Максим, по сути, пытается убежать от себя. Но от себя не убежишь: это выяснилось уже на следующий день после их возвращения из поездки.

Тогда она прождала его весь вечер и всю ночь. Он пришел домой только под утро. Алина, ни слова не говоря, бросилась к нему на грудь и разрыдалась, думая только об одном: он жив. Максим отстранил ее, не грубо, но настойчиво, извинился и сказал:

— Нам нужно поговорить, но… Не сейчас. Вечером. Сейчас я не могу…

Он прошел в комнату и, не раздеваясь, лег на диван лицом вниз. Алина долго стояла, застыв, в дверном проеме, потеряв полностью счет времени. Прислушивалась к его дыханию до тех пор, пока не поняла, что он спит. Потом ушла на кухню, налила себе чашку кофе — неизвестно которую по счету за эту страшную ночь. Расплескала воду мимо чашки, расплакалась снова, и страшная мысль, которая давно уже томилась в сознании, наконец оформилась в нечто неотвратимое: это конец. Она почувствовала, что ничего уже нельзя сделать. Что счастье не вернется…

И оказалась права. Проснувшись, Максим надолго исчез в ванной, потом оделся и ушел, не говоря ни слова. Раньше в выходные они всегда были вместе. Это была первая суббота, когда Алина осталась одна. Она все ходила из угла в угол, не зная, чем себя занять, пыталась заснуть, но нервное напряжение было настолько сильным, что расслабиться даже после бессонной ночи было невозможно. Слез уже не осталось.

Максим пришел поздно вечером. Алина была на кухне и не вышла его встречать. Он прошел в комнату. Она слышала, как муж опустился на диван, после этого все звуки смолкли и в квартире повисла странная тишина — как будто, несмотря на присутствие двух людей, она была абсолютно пустой.

— Алина, — послышался наконец его голос, — иди сюда.

Алина не чувствовала под собой ног. Зашла в комнату, опустилась в кресло напротив, подняла глаза — и все поняла.

— Я хотел тебе сказать… Хотел сказать, что так дальше продолжаться не может. Я не могу больше заставлять тебя мучиться, я и сам измучился от всего этого… Давно уже пора было определиться, принять решение. И я… Кажется, я его принял.

— Вот как, — изменившимся голосом ответила Алина. — Только позволь узнать, о чем ты вообще говоришь?

— Послушай, прошу тебя… Ты не представляешь, насколько тяжело мне сейчас. Насколько больно. Не надо делать еще больнее — и себе, и мне, Алина.