Даниэла Стил - Прости меня за любовь

В конце разговора Джим пообещал, что перед отъездом на Аляску непременно позвонит ей, чтобы сообщить последние новости, и все же, дав отбой, Талли не сдержала тяжелого вздоха. Даже несмотря на его помощь и заботу, проблемы, с которыми ей пришлось столкнуться, представлялись почти непреодолимыми. Казалось, все вокруг многократно усложнилось и в мире не осталось места для готовых ответов, простых решений, безошибочных ходов и быстрых результатов. Талли чувствовала себя так, словно оказалась в аду или, по крайней мере, в чистилище и будет пребывать там целую вечность, ожидая, пока суд вынесет приговор по делу о хищении.

Джим уже не раз предупреждал ее о том, что большинство потерпевших не получают никакого возмещения ущерба: мошенники прячут или спешат потратить украденные средства, а то, что у них остается, уходит в казну в качестве налогов, которые они, разумеется, и не собирались платить. Какой преступник станет вносить в свою налоговую декларацию то, что он украл? Да ни в одной декларации просто нет пункта «Доходы от мошенничества и незаконного присвоения чужих средств»! Абсурдность некоторых статей закона порой сильно раздражала Талли, и тем не менее она была благодарна Джиму за информацию и за терпение, с каким он разъяснял вещи, которые ей было трудно понять с первого раза. Джим был хорошим человеком, но и он не мог ни изменить того, что произошло, ни повлиять на конечный результат. Уже хорошо, что он собрал достаточно улик, чтобы добиться возбуждения дела и ареста Бриджит. А ведь все могло обернуться куда хуже.

В последнее время Талли слышала немало историй о людях, которые теряли из-за мошенников сотни тысяч долларов, но власти либо вовсе ничего не сделали, чтобы им помочь, либо так долго раскачивались, что мошенники успевали уничтожить все доказательства. Джим тоже знал такие случаи и не уставал повторять, как ей повезло. Доказательств вины Бриджит было больше чем достаточно, способ, к которому она прибегла, чтобы присваивать деньги Талли, также был довольно прозрачным, поэтому он был уверен, что суду удастся доказать преступный умысел и отправить обвиняемую за решетку. Свою роль сыграло и то, что Талли была знаменитостью, а к известным людям суды и судьи всегда относились с повышенным вниманием. Достаточно красноречивым был и тот факт, что Бриджит решилась на убийство человека, который мог свидетельствовать против нее. Наконец, налицо было злоупотребление доверием, которое относилось к отягчающим вину обстоятельствам, что делало преступление Бриджит еще более серьезным.

Терпение Талли подверглось очередному испытанию, когда специальная компьютерная программа, созданная для того, чтобы своевременно информировать потерпевших о ходе рассмотрения их дел, присвоила ей «номер жертвы». Талли не имела ничего против того, чтобы ей на электронную почту приходили сообщения о дате и времени назначенных судебных слушаний, а также прочая полезная информация, но ей очень не нравилось, что ее снова причислили к «жертвам», да еще присвоили какой-то «номер». В этом было что-то бездушное и унизительное. Талли предпочитала, чтобы всегда и везде ее знали под ее собственным именем, а не под каким-то там «номером жертвы». От одного этого словосочетания ее бросало в дрожь, стоило ей прочесть предложенный к заполнению бланк.

Всю ночь после этого Талли не могла заснуть — все думала о Бриджит, об украденных деньгах и о том, чем все это может закончиться. Задремала она очень не скоро, но спала беспокойно — ей снились кошмары. Во сне Бриджит сначала оскорбляла ее, а потом попыталась застрелить из огромного ржавого ружья. Талли с криком проснулась — и больше не сомкнула глаз до самого рассвета. Джим говорил ей, что людям, пострадавшим от чьих-то преступных замыслов, часто требуется психологическая помощь, но Талли считала, что это относится не к ней, а к тем, кто стал объектом покушения, насилия или грабежа. Теперь ей казалось, что она ошибалась. Хотя Бриджит не тронула ее и пальцем, она все же нанесла ей глубокую психическую травму, которая давала о себе знать все чаще и чаще. К психологу, впрочем, Талли не собиралась, хотя Джим и порекомендовал ей хорошего специалиста. Почему-то ей казалось, что она сумеет справиться со своими переживаниями самостоятельно.

Без толку провалявшись в постели почти до девяти утра, Талли спустилась в кухню, чтобы заварить чай. Пока закипал чайник, она решила позвонить отцу: ей очень не понравилось, как он выглядел накануне вечером, когда Талли приезжала его навестить. На ее звонок ответила экономка — она сказала, что Сэм проснулся уже некоторое время назад, но вставать отказался. Нет, он не заболел, пояснила Амелия, просто чувствует сильную слабость, и Талли сказала, что приедет, как только позавтракает. То, что старый больной отец живет фактически один, ее давно беспокоило, но она ничего не могла поделать — ей приходилось уважать его стремление к независимости, однако как добиться, чтобы он при этом был в безопасности, Талли не знала. Сэма сильно раздражало, когда она начинала чрезмерно его опекать; до сих пор он наотрез отказывался от ее предложения нанять ночную сиделку, но Талли видела, что его силы тают с каждым днем.