Пенни Джордан: Любовь — первая и единственная

Всю дорогу Рэн обзывал себя круглым дураком и убеждал себя, что Молли ошибается.

— Если Сильвия действительно меня любит, что мешало ей признаться в этом? — раздраженно спросил он у Молли.

— Ничего, если не учитывать ее уверенности в том, что ты ее не любишь.

Неужели Сильвия действительно уверена в этом? Почему? Всего лишь накануне ночью, держа ее в своих объятиях, он откровенно раскрыл перед ней свои чувства.

Охваченный волнением, он гнал на север, не задерживаясь ни на секунду. Когда он проезжал последние оставшиеся мили, солнце уже садилось.

Сначала Рэн заметил ее джип; его сердце екнуло, когда он убедился, что она все еще здесь. И только потом он увидел ее.

На ней был элегантный брючный костюм, в руках — портфель с документами. Рэн инстинктивно вдавил в пол педаль газа.

Рэн мчался на такой скорости, что поначалу Сильвия не могла рассмотреть за клубами пыли ни водителя, ни очертаний автомобиля. Но все же она как-то умудрилась узнать Рэна, и ее первым глупым желанием было сбежать. Но пока она лихорадочно дергала тяжелую дверь джипа, Рэн уже успел развернуться и преградить ей путь к бегству. Он вылез из машины и направился к ней с мрачным и непроницаемым лицом.

— Рэн… Я… собиралась уезжать… Я…

— Почему? — спросил он, перебив ее сбивчивое бормотание.

— Почему?

— Почему ты уезжаешь, Сильвия? Из-за Ллойда? Потому что он твой любовник, и ты не можешь вынести разлуки с ним?

Сильвия была слишком ошеломлена, чтобы изворачиваться.

— Нет! — не раздумывая, воскликнула она. — Ллойд мне не любовник.

— Тогда какого черта ты так расстраивалась, когда он увез Вики в Лондон? — взорвался Рэн.

— Я… Она… Было так ясно, чего она добивается, и что из себя представляет, а ты защищал ее, ты одобрял ее кокетство… ты хвалил ее… ты…

— Я не мог дождаться, когда же она окрутит Ллойда, чтобы ты поняла, насколько он низок в сравнении с тобой, — тихо произнес Рэн.

Сильвия уставилась на него. Наверное, солнце голову напекло, — устало подумала она. Иначе с чего бы ей померещилось это странное выражение в глазах Рэна?

— Ты не можешь и вправду думать, что мы с Ллойдом любовники, — дрожащим голосом сказала Сильвия. — Он мой друг. Он мне нравится… я люблю его, да, как человека, но… — она умолкла и облизала внезапно пересохшие губы кончиком языка.

— Не надо, Сильвия, — взволнованно произнес Рэн. — Идем со мной, — потребовал он, взял ее за руку, прежде чем она успела его остановить, и повел через покрытую гравием площадку и тисовую аллею в ту часть сада, которую Сильвия еще не успела исследовать.

Через просвет в живой изгороди Рэн показал ей маленький, потайной садик, полностью засаженный белыми розами, от запаха которых у Сильвии закружилась голова.

— Брат моего деда посадил эти розы в память о единственной женщине, которую любил. Она умерла от воспаления легких незадолго до назначенной свадьбы, и эти воспоминания — все, что у него осталось. Я не хочу, чтобы у меня остались одни только воспоминания о тебе, Сильвия. Я люблю тебя, — хрипло признался Рэн. — Я всегда любил тебя и всегда буду любить. Я не говорил этого раньше, потому что считал, что у меня нет на это права… Сначала ты была слишком юной, потом появился Уэйн, потом…

— Ты любишь меня? — Сильвия с недоверием уставилась на него. — Но прошлой ночью ты сам говорил мне, что не… Ты говорил, что знаешь, как больно мне любить тебя, но…

Она осеклась, услышав его резкий вздох.

— Нет, — поправил ее Рэн. — Я пытался сказать, что это мне больно любить тебя, зная, что ты не любишь меня в ответ.

Секунду они оба смотрели друг на друга в молчании, но затем, робко, будто не конца поверив услышанному, Сильвия протянула руку к его лицу и дрожащими пальцами погладила щеку.

— Ты любишь меня, Рэн? Я не… не… Я боюсь поверить, потому что… — Она умолкла и сжала губы, чтобы скрыть их дрожь.

— Боже, Сильвия, что я наделал… что мы наделали? — хриплым голосом воскликнул Рэн. — Я любил тебя, когда тебе было шестнадцать, и я не имел права испытывать к тебе такие чувства. Я любил тебя, когда тебе было семнадцать, и ты меня чуть с ума не свела своими приставаниями. Я любил тебя, когда тебе было девятнадцать, и ты швырнула мне свою девственность, как перчатку, отдала мне свое тело, но отказала в любви.

— Я думала, ты меня ненавидишь, — прошептала Сильвия. — Ты так разозлился на меня, когда я приехала в «Отель-Плейс»с Уэйном и «зелеными».

— Это была не злость, а ревность, — сухо сказал Рэн. — Ты и не представляешь, сколько раз мы могли бы оказаться с тобой в одной постели, если бы не эта «злость». Это или отталкивало тебя, или…