Ирина Лобановская - Звезда эстрады

— Почему я здесь, а он там? — договорила она. — Ты не думай, я тебе не придорожная девочка!

— А кто? — Он хмыкнул.

— Ну, хмыкать мы все умеем! — нагло заявила Лёка. — Догадайся с трех попыток!

Бородатый покосился на нее.

— Я не гадалка. Так что, будь добра, сама поделись деталями.

И она поделилась:

— Я — будущая великая российская певица!.. И добьюсь славы здесь, а не там!

Лёка была убеждена, что третьего столкновения им не избежать ни за какие коврижки. Слоноподобный шоферюга увернулся от встречной «ауди» в самый последний момент. За что Лёке такое редкое везение?!

— Не волнуйся, я абсолютно нормальная, — поспешила успокоить мужика чуткая и догадливая Лёка. — И даже была замужем…

Она вздохнула. Замужем… Тяжелый случай… Зачем ей понадобилось это дурацкое замужество?..

— Я влюбилась в него… А он… Ну да ладно… Просто я жить без любви я не могу… Хотя, по-моему, я до сих пор не знаю о ней ничего. Ты не куришь?

Она поискала в сумке сигареты. Их не было… Не везет… Водитель стиснул зубы и с трудом выровнял машину, сбросив скорость до предела.

— Не курю… И тебе не советую. Но сигареты найду. Держу про запас.

Он порылся в бардачке и вытащил какую-то растрепанную грязную пачку. Лёка закурила.

— Ну и дрянь ты, дуся, куришь! Денег не хватает? — фыркнула она.

— Я же сказал — не курю! НЗ… А о какой славе идет речь? И зачем она тебе? Заработать или поиграть?

— Мне бы тоже хотелось в этом разобраться, — вздохнула Лёка. — Я очень плохо понимаю себя. Может, еще не выросла, а может, это от природы, не знаю. Но во-первых, меня тянет на сцену, а во-вторых, я просто люблю петь…

— Ну и пела бы себе дома на кухне, — буркнул странный водила. — Кстати, меня зовут Кирилл.

— Очень приятно! — пропела Лёка. — А я Лёка. Полностью — Леокадия. Когда-то была такая певица — Леокадия Масленникова. Солистка Большого театра. Так вот папа-милиционер назвал меня в ее честь.

Кирилл смотрел исключительно на дорогу, ни одного взгляда на спутницу. Его грубовато рубленное лицо с глубокими, как борозды в поле, не по возрасту ранними морщинами за все время беседы не меняло своего выражения, казалось почти окостеневшим, неживым, застывшей маской. Большие руки, широкие плечи, высокий рост… Плохо выглаженная рубашка и мятые брюки. У него дурная жена… Или ее нет?.. А мама?..

Лёка с любопытством пыталась заглянуть ему в глаза, но натыкалась взглядом лишь на жестко сжавшие баранку огромные, крепко стиснутые кулаки. А вот и обручальное колечко… Ну, конечно, чтобы такого слонищу не захомутали… И неожиданно уловила почти незаметный, скользящий взгляд исподтишка, слишком очевидно погладивший ее голые колени. У нее слишком короткая юбка. И это хорошо. Просто отлично…

Кирилл вновь хмыкнул.

— Значит, в твоем желании есть хоть какой-то, пусть слабый, смысл и резон. Нужно оправдать свое имя. Это логично.

Он явно нервничал и терялся, вмазавшись глазами прямо в соседкины коленки. Вот попала!.. Не думала, не гадала, на очередного поклонника нарвалась… А что, совсем неплохо… Мужик богемного вида, такие Лёку привлекали всегда… Не какие-нибудь там с трудом взрослеющие студентики…

Еще один беглый взгляд грубо и откровенно впечатался в голые Лёкины колени… Она хихикнула, одобрительно кивнула и нахмурила бровки колосками.

— А еще я лунатик, — добавила она. — Хожу ночами по квартире. Но сейчас, правда, редко. А раньше, знаешь, прямо разгуливала вовсю… Могла и по перилам балкона пройти запросто.

Хорошо, что ползущий слева от них «КамАЗ», вздрогнув от неожиданного витка «тойоты», сам осторожно отъехал зигзагом в сторону, сделав большую петлю по обочине.

Насчет перил она нагло сочиняла, хотя действительно родилась лунатиком. В полном смысле этого слова. Поэтому мать всегда хорошо знала даты полнолуний: именно в эти ночи дочка вставала с кровати и начинала гулять по квартире. Потом Лёка ничего не помнила из своих ночных лунных путешествий. Она заходила на кухню, в ванную, подходила к двери лоджии… Счастье, что долго не дотягивалась до замков и запоров… Немного побродив, Лёка укладывалась в кровать и спала до утра. Но чаще всего она забиралась в постель родителей, а утром удивленно спрашивала:

— А как я сюда попала? Вы меня перенесли?

— Да, перенесли, — нехотя отзывалась мать.

В ее тоне Лёка угадывала неодобрение, но сути его не понимала.

Через пять минут поездки они уже встали в пробке. Гаишники смотрели устало и зло. Движение и раньше шло как-то вяло, заторможенно, машины словно объезжали кого-то. Милицейским работничкам частенько требуется столпить народ… Расстегаи…