— Александр, деточка, — сказал Льюис, — как приятно слышать ваш голос. Я собирался позвонить вам.
— Мне нужно решение о Джанет Деррингер.
— Как раз из-за него я и собирался вам позвонить, — сказал Льюис. — Это на моей совести, что я не позвонил вам раньше, но мне пришлось поломать голову. Александр, я буду с вами откровенен…
— Да, Льюис.
— Александр, я каждую неделю получаю по три предложения для Джанет.
— Я в этом уверен.
— Честно, если бы я не знал, что это так важно для вас, я уже сказал бы ей: смотрите, это не такая великая роль, а играть в фильме Стефана Рейли рискованно. Но, Джанет, я хочу, чтобы вы это сделали по дружбе. Потому что Александр ваш и мой старый друг и надо ему помочь. Но есть две картины, куда ее приглашает Занук. Селзник висел на мне всю неделю, он ее хочет. Я получил для нее предложение от Уайлера, у которого потрясающий сюжет. Скажите, вам она действительно так нужна? Вы думаете, что поднимете эту картину? Мы все любили Джима Кея, но захотят ли зрители смотреть военный фильм о фотографе?
— Она не хочет эту роль? — спросил Александр.
— Александр, откровенно, я ее даже не спрашивал. Я знаю, что для вас она все сделает. Но порядочно ли просить ее об этом? Порядочно ли связать ее имя с картиной, которая окажется неподъемной?
— Картина должна быть сделана.
— Хорошо, предположим, ее сделают, с Гарфилдом в роли Джима Кея. Тогда это будет его картина. Что там останется для Джанет? Это мужской фильм.
— Но это прекрасная роль.
— Уверен, что это хорошая роль, но ее может сыграть любая. Вам нужна Джанет на эту роль? Скажите мне, что вы хотите? Я не говорю вам "нет". Я говорю, не держите нас на крючке, не просите участвовать в картине, как об одолжении. Ведь, если вы ее попросите, она почувствует себя обязанной сделать все! И, честно говоря, это не принесет ей ничего хорошего.
— О'кей, Льюис.
— Надеюсь, это не восстановит вас против меня?
— Естественно, нет. Вы должны печься об интересах ваших клиентов.
— Если вы ее увидите, Александр, ради меня, не напоминайте ей о фильме. Она на меня рассердиться, если узнает, что я вас отговорил.
— Конечно, Льюис, конечно.
— Вы собираетесь провести этот уик-энд на Палм-Стрингс?
— Возможно.
— Ну, тогда я вас увижу там. И, Александр, я признателен вам.
— Конечно, Льюис, конечно.
— Александр, — сказал Пит Фентон, когда они шли в столовую для контролеров, — вы слышали новый анекдот, который о вас рассказывают?
— Нет, какой?
— О, это великая история. Она вас убьет.
— Да?
— Ну, здесь все подхалимы, которые хотят доказать, что каждый из них самый лояльный, понимаете? И наконец есть парень, который хочет доказать, что он лояльнее всех. "М-р Сондорф, — говорит он, — я не хочу, чтобы вы думали, что я поддакиватель или что-то в этом роде, я только хочу, чтобы вы знали, что когда я умру, то завещаю, чтобы меня кремировали и мой пепел рассыпали по дороге, где вы ездите, чтобы вашу машину не занесло". — Пит Фентон зашелся от хохота.
— Это очень старый анекдот, — сказал Александр.
— Вы не считаете его смешным? — Пит Фентон казался обиженным.
— Я не считаю его смешным, Пит. В действительности я думаю, что ваши шутки становятся все менее и менее смешными.
— Я всегда думал, что вы считаете мои шутки смешными, — сказал Пит, надувшись.
— Ну, я не считаю так. Я вовсе не думаю, что эта шутка смешная.
— Я думал, что это отличная история, — сказал Пит, выходя из себя.
— Была, когда вы десять лет назад рассказывали ее в первый раз.
— Ну, если вы не считаете мои шутки смешными… — сказал Пит Фентон, сильно огорчившись.
— Может быть, — сказал Александр, утешительно кладя руку на плечо Питу Фентону, — только из-за того, что шутка не свежая.
* * *
Посыльный студии упал с мотоцикла и сломал себе шею. Александра потрясло это зрелище. Он видел, как посыльный лежал около ворот на территории студии; очевидно, он был мертв. Хотя крови не было ни на ком, ни на земле, но его поза говорила об этом: одна рука так неестественно торчала, шея отделилась от тела, глаза были открыты и неподвижны, лицо такое белое и безжизненное… Александр часто думал о смерти, его ужасала ее неизбежность и что с ее наступлением так внезапно все кончалось. Почему посыльный, почему Пауль, почему Джим Кей? Он знал, боязнь смерти — уловка его сознания, и понимал, что смерть была ужасной с точки зрения живых, так как у человека никогда нет настоящего опыта, чтобы познать, что такое смерть, а можно только ждать ее. Это страх не смерти, а страх представления о ней живого человека. Он пытался думать о ней отстраненно, но на самом деле это не работало. "Если бы только я мог закончить то, что должен сделать, если бы я был в этом уверен", — думал он. Александр хотел постичь смысл своей жизни. Если она могла кончиться в любой момент, то что в ней значимого?
Читать дальше