Наверняка он узнал от Марты. Или знал с самого начала, потому с ходу и подарил мне серьги и кольцо? Боже мой, выходит, что и кольцо тоже украл Анри! И, чтобы я не искала, они с Жаннет придумали, что она тоже потеряла колье.
«А Виктор вернул», — матово блеснула булавка. А чашки огорченно сбились в кучку и как бы даже укоризненно серебрились на меня: «Вот ты опять запрешь нас в горке, а нам так хорошо было у Виктора, из нас пили кофе, в сахарнице был сахар, и сливки в молочнице. И тебе самой тоже было хорошо с Виктором, он позаботился о твоем плаще, называл тебя „миледи“, познакомил с прабабушкой и восторгался твоим умом.
А ты даже не поинтересовалась, что он там насочинял ночью. Ты занята только собой, тебя не волнует, что чувствуют и думают другие. Ты слепо веришь словам, не задумываясь, что люди могут врать из корысти. Слова — пустое, вглядись в поступки. Не каждый способен подобрать на улице щенка и бесплатно возвратить семейные ценности».
Или это со мной разговаривали не чашки, а прабабушка с портрета? Чашки не могут быть такими умными.
Но ведь я не должна выходить замуж за Виктора только потому, что он подобрал на улице щенка и вернул мне сервиз?
Мне никто не ответил.
Впрочем, я и так понимала, с Виктором получилось нехорошо. Но что же мне делать?
В дверь позвонили. Хорошо бы, это пришла Марта. Мы бы вдвоем наверняка придумали, как мне дальше вести себя с Виктором. А вдруг это он вернулся? Может, отдать ему сервиз? Но он принадлежит моей семье... Хоть бы это была Марта!
Я поспешно открыла, не заглядывая в «глазок».
На пороге стоял Анри.
— Привет, любимая! А вот и я!
Он потянулся ко мне, чтобы, как обычно, чмокнуть в щеку. Я невольно отшатнулась.
— Ты обиделась на мою шутку с мобильником? Или я напрасно вернулся? Да что такое, любимая? Что случилось?
— Анри... — Я медленно отступала к дивану. — Как ты мог, Анри? Как ты только мог?!
Глава 27, в которой неплохой жюльенчик в кафе напротив
— А неплохой тут у них жюльенчик, — сказал Жюль, облизывая ложечку.
Не поворачивая головы, Марта лишь чуть-чуть передернула плечами и скривила губы.
— Ну что ты дуешься, тетя Марта? — Дорвавшись до запретного блюда, Жюль всегда чувствовал себя виноватым и радикально добрел.
— А сметана? — Марта не сводила глаз с окон Софи. Хорошо хоть, что они выходят на улицу и можно спокойно наблюдать из кафе напротив.
А выходи они на другую сторону? Было бы глупо торчать в чужом дворе и пялиться на окна, как какие-нибудь недоразвитые сыщики из сериала. — Чистый холестерин.
— Да ладно, дорогая, сколько там твоего холестерина? Раз в жизни можно! — Он грустно заглянул в пустую кокотницу. — Такая порция маленькая. Я бы повторил.
— Как ты можешь думать только о еде! — нервно прошипела Марта. — От Виктора ни слуху ну духу, — по уговору Виктор должен был сразу помахать из окна, что дело сделано, — а у тебя волчьи аппетиты!
— Вот, не нужно было отпускать одного нашего героя-любовника. Он же без меня двух слов связать не в состоянии.
— Зато ты у нас весьма красноречив! Какого рожна тебе понадобилось приглашать этого Лавузье на съемку?
— А что? Отличная идея: среди гостей в студии сидит комиссар полиции в форме и с дочуркой на коленях.
— Какие колени, Жюль? Эта одиннадцатилетняя акселератка с меня ростом!
— Ну сидит рядом. Зато какая находка! На ток-шоу о современной литературе присутствует настоящий, а вовсе не костюмированный полицейский! В прямом эфире! Все его коллеги будут смотреть! Как повысится наш рейтинг! Я скажу оператору, пусть почаще наводит камеру на Фила...
— Вот иди и распоряжайся.
— Куда это я должен идти?
— Посмотри на часы, Жюль. Твой хваленый прямой эфир через...
— ..через пятьдесят три минуты! Марта!
— Иди-иди, не трать время.
— А ты справишься с Виктором без меня?
Что-то он задерживается.
— Жюль, может быть, они уже приступили к репетиции первой брачной ночи? — Впрочем, внутренний голос подсказывал Марте, что все обстоит отнюдь не так радужно, но ведь должна же она успокоить мужа перед прямым эфиром? Я сама тут еще полчасика посижу и домой поеду. Посмотрю тебя по телевизору, постелю постельку...
— Только бы не застрять в пробке! — на прощание помечтал Жюль.
Он чмокнул щеку жены и удалился. Эдакий импозантный пингвин среди хрупких столиков почти пустого тесного кафе. Только в дальнем углу обжималась какая-то парочка, а у стойки меланхолично читал газету неопрятный человечек с жидкой бороденкой и в очках. Пена в его кружке с пивом давно осела.
Читать дальше