calm - M&A (Mergers & Acquisitions - Слияния и Поглощения)

А потом мы часа четыре шатались по Сокольникам, по парку, я имею в виду. Почищены там были только центральные аллеи. На задворках же, куда она стремилась с упорством достойным лучшего применения, снега было по уши. Мы шли, преодолевая снежные торосы, шли и молчали – слишком много было сказано вчера, и слишком многое из этого хотелось бы забыть. Что на нас вчера нашло? Хотела бы я знать ответ на этот вопрос. Правда, другое интересовало куда больше - как жить с этим дальше? И будет ли оно вообще, это « дальше » ?

- О чем ты думаешь? – внезапный вопрос застал меня врасплох.

- Я… не знаю, ни о чем, а вообще… - говорить о том, что на самом деле было важно, я не могла, поэтому брякнула первое, что пришло в голову, - о блинах.

- О чем? – недоверчиво переспросила она.

- О блинах, горячих блинах. Пойдем домой, я блинов сделаю, у меня икра, кстати, есть. Масленица все-таки, - мой голос был полон неподдельного гастрономического энтузиазма.

- Блины? Ужасная пища! – по-моему, она как всегда поняла меня и просто поддержала игру.

- Точно, ужасная. В смысле, ужасно быстро заканчивается. Соглашайся, все равно завтра в gym потащишь.

- Потащу...

- Вот это, я понимаю, ужас!

- Okay, мне два, не больше.

- Щас-с, два блина! Так на тебя икры не напасешься…

Какое-то время мы опять шли молча. Казалось, все было как обычно – мы шутили по поводу еды, препирались из-за gym’а, ее рука привычно обнимала меня. Все было как обычно, точнее, нам хотелось, очень хотелось, чтобы все было как обычно. Засада была в том, что ничего этого не было. И мы обе понимали это. Все было не так - вялые шутки, дежурные препирательства, даже ее рука, деревянно замеревшая на моих плечах, была какой-то другой - слабой и неуверенной что ли. Сердце предательски сжалось, я слишком хорошо помнила, какими сильными, сильными и нежными могли быть ее руки, какими ее руки были раньше.

- Как ты? – спросила я, когда мы подходили к подъезду. Спросила просто для того, чтобы как-то заглушить эту невыносимую тишину.

Она резко вскинула голову в мучительной попытке понять, что именно я спрашиваю.

- Я имею в виду, тебе лучше? – меня, что, за язык кто-то тянул с дурацкими уточнениями?

Услышав второй вопрос, она только кивнула, буркнув невнятное:

- Okay.

После блинов, которые она не столько помогала, сколько мешала печь, ну, как можно что-то делать, если у тебя за спиной постоянно кто-то маячит, норовя примостить голову на плечо , остаток дня мы провалялись на диване. В смысле, валялась только я, а она спала, спала у меня на плече, беспокойно вздрагивая каждый раз, когда я пыталась хотя бы слегка пошевелиться, чтобы размять его.

Я лежала с открытыми глазами. Стоило закрыть их, и перед глазами как в дурном сне начинала крутиться кассета со вчерашним днем. Как можно стереть память? Ну, допустим, я-то справлюсь. А Shaz? Не уверена, черт, совсем не уверена! Внешняя брутальность каким-то загадочным образом уживалась в ней с невероятной внутренней хрупкостью. Все это в сочетании с потрясающим интеллектом и создавало тот пьянящий коктейль, который делал ее такой неотразимой и такой желанной. Но сейчас эта хрупкость могла обернуться против нее, обернуться против нас. Бог знает, каких проблем она там себе напридумывала, в чем себя обвиняет и как собирается наказывать. Короче, надо было что-то делать и делать это как можно скорее. Пока ее окончательно не унесло в мутный омут бесполезных переживаний и сожалений, окончательно не унесло от меня.

Проснувшись поздно вечером, Shaz, не поднимая глаз и неся какую-то пургу насчет срочной работы, файлов, оставшихся на ее домашнем компе, и истекающих сроков, предложила вернуться к ней, то есть “ к нам ”, как она предпочитала говорить. Разумеется, спорить я не стала. Когда мы приехали, она, извинившись, сразу же уселась работать. Ну, что ж, наверное, ей так было легче. Мне же после бурных выходных делать не хотелось ничего. Вылив в раковину остатки Jameson’а и выкинув в контейнер пустую бутылку вместе с ее искореженным мобильником, я было завалилась почитать новокупленную книжку, но, уснула, видимо, на первой же странице.

Когда проснулась, было уже поздно, часа два, наверное. Комнату освещал тусклый свет монитора – она сидела за компом спиной ко мне. Все еще работает? Аккуратно подтянувшись на локтях, я неслышно сползла с дивана и, не дыша, подошла к ней. Shaz сидела, безвольно опустив плечи, ее рука медленно двигала мышку. Я вгляделась в текст, светившийся на экране. Сначала не поняла ничего, язык был какой-то странный, устаревший что ли. Потом, зацепившись за одно из имен, вспомнила, ну, конечно, – это был Оливер Твист …