Ирина Лобановская - Бестолковая любовь

— Сглаз на тебе нехороший… Плохо тебе будет, если его не снять… А кто снимет, кто поможет? Вот я сумею его убрать! И ты, девушка, счастливой будешь, здоровой будешь, мужа найдешь хорошего да богатого…

Она словно колдовала своими словами, взмахами худых рук, вокруг которых разлетались вихри ярко-зеленых рукавов, она ворожила…

— Околдовали тебя, опоили! — закричала Наталья Ильинична, когда нашла Нину.

И она была права.

Хотя Ниночка и сейчас никак не могла припомнить, чтобы ей давали что-то пить. А впрочем…

Нина закрыла глаза. Так лучше вспоминалось…

Вот она отошла в сторону от экскурсантов. Что-то тяготило ее, мучило, а что — не объяснить и не понять. Но люди внезапно показались чересчур шумными, болтливыми, суетливыми, пустыми и скучными… Захотелось вдруг убежать, спрятаться от всех, забиться в лес, в кусты, в темную комнату…

— Чего зря суетиться? — как-то вскользь обронил Александр. — Жизнь и так отбирает у нас массу времени. И что у нас остается?..

Остряк…

Наталья Ильинична и Мила не заметили Нининого исчезновения. Они бурно и яростно выясняли отношения с водителем автобуса, который без конца слушал Михаила Круга, не знал дороги, злобился от своего незнания и хамил экскурсоводше, показывавшей правильный путь.

Нина устала. Ей хотелось домой, к маме. И вся эта дорога казалась теперь удивительно тяжкой, душной, слишком длинной… Словно что-то оборвалось в душе, где полчаса назад светлела на фоне горячего от солнца, выгоревшего неба белая церковь Покрова на Нерли, где все было так тихо, умиротворенно-красиво, так безбрежно, что сама душа тоже показалась Нине огромной и бесконечной, как небо над головой.

Ниночка будто заметалась, сама себя не понимая, не отдавая себе отчета в случившемся. Все стало мало и коротко, как платье, из которого она давно выросла. Все почему-то давило и раздражало, неожиданно окружающее оказалось мелким и незначительным все, кроме храма Покрова… Что вдруг случилось с ней? И почему все вокруг — пустое? И она сама, и ее придуманная любовь к Александру, и ее привязанность к детям?..

Нина задумалась. Но она ведь не просто их любит, а пытается чего-то добиться для себя с их помощью, доказать окружающим, какая она великолепная учительница, как много умеет, какие теории разрабатывает и проверяет…

А дети — не подопытные кролики и не материал для экспериментов. Они живые и будут жить так, как хотят. Никакие концепции и рамки не для них. И Нина с ее разработками и мечтаниями… Да, надо признаться себе самой: она пришла в школу, чтобы себя показать, о себе заявить… Только с этой одной-единственной целью…

Нина сжала горячие, потные, противные ладошки и опустилась на траву. Было очень плохо… Но почему?! Почему именно здесь и так неожиданно?!

Белые стены монастыря высились над нею, как крылья огромной птицы. И тут появилась она… Да-да, как раз в этот момент… Очень красивая молодая цыганка с толстой длинной косой. Склонилась над Ниной и пробормотала:

— Нюхнуть хочешь?

— Что? — не поняла Нина.

— Героин, кокаин, элэсдэ, экстази… — монотонно забубнила цыганка. — А то гляди, ломка будет… Вон уже сидишь, не встаешь на ноги, сил нет…

— Да у меня от другого их нет, — наконец, все поняв, обозлилась Нина. — Я не наркоманка! Просто устала… Плохо мне…

Цыганка присела рядом на корточки, распустив по траве веером яркую юбку.

— Беременная, что ли?

Нина отмахнулась:

— Да нет… Проблемы разные… Это сложно объяснить.

Цыганка внезапно с любопытством спросила, вглядываясь в лицо Нины темными глазами без всякого намека на зрачки:

— Любишь его?

— Кого? — удивилась Нина.

— Его, — флегматично повторила цыганка. — Сама знаешь кого. Своего парня.

— Нет, не люблю, — вздохнула Нина.

— А он тебя?

Темные глаза тлели жарким костром, разведенным давно и напрасно. Для кого ему гореть?..

— Он?.. Не знаю… Тоже, наверное, нет… А ты почему спрашиваешь?

Цыганка на прямой вопрос не ответила. Она будто разговаривала сама с собой.

— Да нет ее, любви этой… Кто там кому нужен… Мужики глаза только сальные пялят… Руки жесткие, грубые… Гадости говорят… Девка нужна им для постели… А для чего же еще? Грязь! Выдумали эту любовь… Вы, русские! — вдруг с ожесточением крикнула она. — Придурочные вы, живете набекрень!

— А вы ровно живете? — искренне удивилась Нина. — Вон наркотой торгуете…

— Жить-то надо, — философски отозвалась цыганка.

Как же она была хороша! Нина прямо залюбовалась ею, освещенной заходящим солнцем.