Татьяна Алюшина - Девушка с проблемами

— А кто этот Юрий Николаевич?

— Правая рука и помощник нашего фигуранта. Как оказалось, помощник во всех делах.

— Ну что, Александра, мы ответили на все ваши вопросы? — закруглил беседу Бур.

— Почти. Остались еще. Мне теперь всю оставшуюся жизнь прятаться? Ведь если этот наркобарон знает обо мне, ему тоже захочется личного знакомства?

— Прятаться не придется. Он не поведал ни о Митрохине, ни о вас никому. Сдать идею, бумаги и химика — это заранее нарисовать себе смертный приговор. Кому нужен посредник, когда можно обойтись без него?

— Почему Иван опекал меня, бегал со мной? Если речь идет о наркотиках, то это совсем не по вашему ведомству.

— Сначала мы не знали, имеет ли попытка покушения на тебя отношение к нашему делу. Я помог, решив потом передать тебя под опеку милиции. Но когда выяснилось, что ты нужна непосредственно нашему фигуранту, возникло несколько версий такого интереса. Основных было две: либо с твоего ведома, либо без оного какие-то суммы денег были оформлены и выведены из страны на твое имя и твои документы, либо это связано с твоей профессией химика. Было еще насколько версий запасных. Мы сразу привлекли к работе коллег из наркоотдела, как только узнали, что ты химик. Они и проделали основную работу по Митрохину, нашли лабораторию. Ну а я был рядом, тянул время, чтобы наши успели разобраться и тебя обезопасить. Мы же не просто так бегали, за нами все время шли наши ребята.

— У вашего заведения ко мне нет вопросов, планов, интересов, претензий? — строго спросила Саша.

— Нет, Александра Владимировна. Вам только надо подписать показания.

— А что будет с Лилей?

— Это уже третий вопрос. Ваша подруга продолжит свою интересную жизнь. Нет состава преступления, доказать, что она намеренно вас сдала, взяв деньги, можно, но маловероятно. Ну, и последнее, — объяснил Бур.

Он нажал кнопку на селекторе и приказал:

— Введите.

Кабинетная дверь неслышно отворилась, пропуская мужчину. Лет за пятьдесят, лысого, а что не облысело, было сострижено под «ноль», сухонького, подтянутого.

— Знакомьтесь, это Михаил Львович Куреев.

— И-издрасте! — не удержалась Сашка.

Вообще-то она устала. И рука болела все сильнее и сильнее, заканчивалось действие анестетиков.

И хотела домой. Все это ей уже надоело, и глубоко пофиг был этот Михаил Львович со всеми своими злодейскими планами обогащения.

— Проходите, Куреев, присаживайтесь! — вроде как пригласил Бур, указав на ряд стульев у стены. — Имеете возможность пообщаться с Александрой Владимировной, так вас интересующей.

Санька ни с кем уже общаться не хотела и, оценив настырного «поклонника», мечтала поскорее отсюда убраться.

— Скажите, — проявил любопытство «поклонник», — записи, дневники академика Кохнера у вас?

— Нет никаких дневников. И никогда не было, вас обманули, — устало ответила она.

— Я сам видел формулы, данные! Есть экспертные оценки!

— Это удачно состряпанная липа. Оська это умел. Решил, видимо, на старости лет пристроиться по специальности.

— Это невозможно! Он был умен, хитер и не стал бы играть с такими людьми!

— Да? И где он сейчас? — напомнила Сашка. — Насколько я понимаю, и с вами оказалось опасно играть и сотрудничать. Думаю, говорить нам больше не о чем. Вам вон товарищи объяснят. А я устала, знаете ли, бегала много последние дни, да по лицу наподдавали вашими стараниями, подстрелили вот.

Лев Петрович встал из-за стола, подошел к Сашке, взяв за ручку. Пожал.

— До свидания, Александра.

— До свидания, Лев Петрович.

Светский раут, обхохочешься!

Иван подхватил ее под руку и повел, повел куда-то — коридорами, лестницами, дверьми. И усадил на переднее пассажирское место своего джипа.

— Иван, — устало спросила Сашка, — а моя машина жива вообще? Ты в курсе?

— Жива, стоит у тебя под подъездом, ребята перегнали.

— Как? А ключи, документы? — шебутнула Сашка и сообразила, из какого, собственно, заведения сам Гуров и его так называемые ребята. — Ах, да!

— Вот именно! — подтвердил Иван правильность ее выводов.

Она отвернулась от него, смотрела в окно на летящие мимо улицы, теряющие четкость очертаний в снисходящих на город сумерках.

А сколько вообще времени? И какой сегодня день?

— Устала? — заботливо поинтересовался Иван. — Рука болит?

Она не ответила и голову не повернула. «Романтические» бега по пересеченной московской и прилегающей к ней местности закончились — чего уж теперь.