Ольга Шумяцкая - Эль скандаль при посторонних

Вы можете спросить, как же Мышке без паспорта удалось оформить права на наследство. Отвечу. Да она ничего и не оформляла. Никаких прав у нее никто не потребовал. И паспорта тоже. Михеич с Пахомычем оказались совершенно юридически безграмотны. Как, впрочем, и Зинка.

В первый учебный день после осенних школьных каникул ребенок Кузя вернулся из школы очень расстроенный.

— Учительница сказала, что я одет хуже всех в классе! — заявил он и прослезился.

Мурка ахнула, охнула, айкнула, ойкнула и помчалась в магазин. Через полчаса ребенка Кузю втряхнули в джинсовый костюмчик за двести баксов. Еще через полчаса он стоял перед учительницей, а Мурка скакала рядом и орала, что не имеют права, что она тут быстренько со всеми разберется, до роно дойдет, в горсуд заявит, что тут детей унижают!

— Да Бог с вами, мамаша! — мягко сказала училка и погладила Кузю по голове. — Кто ж его унижает! Да я и не говорила ничего. Какое мне дело, во что он одет.

Мурка споткнулась на полуслове.

— Наврал? — спросила она.

— Наврал, — ответил Кузя.

Мурка такой подставы не ожидала. Она дала Кузе крепкий подзатыльник и пошла прямиком на Московский вокзал. На Московском вокзале она села в поезд и уехала в Москву лечить нервный стресс. Но нервный стресс она не вылечила. Потому что в Москве никого не оказалось. Ни меня, ни Мышки. Мышкина квартира была заперта, а в моей Мурку встретила хмурая Интеллектуальная морда.

— Где? — с порога спросила Мура.

— У тебя, — ответила морда.

— То есть? — спросила Мура и на всякий случай заглянула в свою сумку.

— В Питере, — ответила морда и захлопнула дверь у нее перед носом.

Весь день Мурка неприкаянно шаталась по Москве. С перепугу наведалась в Третьяковку, где и подкрепилась в буфете пиццей с грибами. В полседьмого вечера она пришла на Ленинградский вокзал, села в поезд и поехала домой в Питер.

Тем же утром мы с Мышкой сошли с поезда на Московском вокзале и отправились к Мурке домой. Дверь открыла Матильда.

— Матильда! — радостно воскликнули мы. — Ты вернулась!

— Ну, — мрачно сказала Матильда и пошире расставила ноги.

— Может, впустишь? — спросили мы.

— Не велено! — отрезала Матильда и привалилась к косяку.

— Матильда! Это же мы! Ты что, не узнаешь?

— Узнаю, — еще мрачнее отозвалась Матильда. — Указаний впускать не поступало.

— А где Мура?

— У вас, — сказала Матильда.

— То есть? — спросили мы и на всякий случай заглянули в свои сумки.

— В Москве, — ответила Матильда и попыталась захлопнуть дверь у нас перед носом.

Но мы не дали ей этого сделать. Мы отдавили ее от косяка и просочились внутрь. На Муркиной кухне в разнузданной позе сидел здоровенный рыжий детина и прихлебывал из блюдечка чай. Увидев нас, детина поперхнулся и захлопотал лицом.

— Кто это, Матильда? — ошарашенно спросили мы.

— Серега, — мрачно сказала Матильда. — Сожитель мой.

— Но у тебя же был другой Серега, щупленький такой, невидный.

— А! — сказала Матильда и махнула рукой. — Тот Серега с девяносто восьмого года, а этот с две тыщи первого. Очень удобно, не перепутаешь. Только тот не знает, что я с этим живу. Вы уж не проговоритесь.

— А этот? — тупо спросили мы.

— А этот знает. Он про того не знает, который с девяносто девятого. Тоже Серега. Зато про него знает тот, который с девяносто седьмого. Он-то как раз меня и познакомил с тем, который с двухтысячного.

— И что, они все здесь? — ахнула Мышка.

— По очереди, — застенчиво прошептала Матильда.

— Ну, — бодро начала я, сдергивая Мышку со стула. — Не будем вам мешать налаживать личную жизнь! Пошли, Мышь!

Весь день мы неприкаянно бродили по Питеру. В полседьмого вечера пришли на Московский вокзал, сели в поезд и поехали домой в Москву. Ровно через три часа из окна вагона на станции Бологое мы увидели Мурку, курившую вонючую коричневую сигаретку перед поездом «Москва — Санкт-Петербург».

— Мура! — закричали мы и выскочили на улицу.

— Где вас черти носят? — недовольно проворчала Шурка, ничуть не удивившись.

И мы обнялись.

Поезда дали два коротких прощальных гудка и отвалили от платформы.

— А мы! А нас! — заверещала Мышка, вскидывая тощие ножки и махая тощими ручками. Но машинисты решили, что это благодарные пассажиры приветствуют их за неукоснительное следование расписанию, и не стали останавливаться, чтобы нас подобрать.

Мы с Муркой задумчиво смотрели вслед поездам.

— Ну что, девочки, в буфет? — наконец подала голос Мурка и затушила сигаретку.