Виктория Коннелли - Идеальный герой

— Это чье? — рявкнул он, поморщившись, словно держал в руках какой-то заразный предмет. — «Рисование для пользы и удовольствия».

Покраснев до ушей, Кей подошла, чтобы забрать свою книгу:

— Мое, мистер Барнум…

— И что оно делает в ксероксе? — поинтересовался шеф.

Кей едва не застонала в ответ на глупый вопрос, но вместо этого забрала книжку и пробормотала извинение.

Мистер Барнум засопел:

— Мисс Эштон, мне надо потолковать с вами наедине.

Кей кивнула и прошла за ним следом в его кабинет.

— Закройте за собой дверь и присаживайтесь, — пригласил он.

Она молча повиновалась. Мистер Барнум обошел вокруг стола и сел в роскошное кресло, ничем не напоминавшее обшарпанный офисный стул Кей.

— Простите за откровенность, — начал мистер Барнум, — но ваши мысли в последнее время витают где угодно, только не на работе.

— Это правда, — согласилась Кей. — У меня недавно умерла мама, а потом, почти сразу, близкая приятельница.

— Ах да… Ну что ж, надо как-то взять себя в руки — жить дальше, одним словом.

Кей отчаянно заморгала. Неужели она не ослышалась?

— Люди рождаются и умирают. Это печальный факт, но приходится с ним мириться.

— Верно, — отозвалась Кей. — Я постараюсь об этом не забывать.

— Теперь эти ваши рисунки, — продолжал шеф. — Вы не должны приносить их с собой на работу. У нас ведь был уговор насчет — как его там? — кажется, мистера Дарси. Не могу понять, хоть убейте, чем он так обворожил вас, женщин…

Кей промолчала.

— Это мешает работе. Нельзя путать такие вещи. Ни в коем случае. Работа есть работа. Забава есть забава.

— Но это вовсе не забава, мистер Барнум. Это моя страсть!

Глаза мистера Барнума округлились, как будто возмутительное, на его взгляд, слово «страсть» могло перепрыгнуть через стол и поранить его.

— Если честно, — заявила Кей, довольная произведенным эффектом, — я намерена забавляться и дальше. Дело в том, что мне сейчас позвонили и сообщили, что очень скоро я получу кое-какие деньги. Недавно я получила в наследство недвижимость, которая уже продана, и теперь подумываю о переезде.

— О переезде? — переспросил мистер Барнум.

— Да. Поближе к морю. Мне всегда хотелось жить на побережье. Это тоже моя страсть, хотя и не единственная. Можете считать, что о своем увольнении я вас предупредила. Письменное заявление я, разумеется, тоже подам — после обеденного перерыва, то есть буквально сейчас.

Кей встала и улыбнулась мистеру Барнуму: теперь, зная, что расстается с ним, она уже не скупилась на улыбки.

Вернувшись вечером домой, Кей рухнула на диван, сбросила туфли и вздохнула. Она чувствовала себя опустошенной.

«До чего же утомительное это занятие — принятие решений», — подумала она.

Усталость, впрочем, была приятного свойства: Кей все-таки подала заявление об уходе и теперь улыбалась, вспоминая выражение лица Роджера Барнума. Он впервые удосужился взглянуть на нее — и рассмотреть как следует. Обычно его глаза безразлично скользили по ней, когда он совал ей очередную кипу бумаг.

Кей подумала, что и сама она, пожалуй, впервые взглянула на себя более пристально. Ей минул тридцать один год. По современным понятиям она далеко не старуха, но и девчонкой ее не назовешь. Столько лет потрачено неизвестно на что! Во времена Джейн Остин тридцатилетний рубеж был для женщин роковым. После него, если ты не замужем, все считали тебя старой девой.

Следовало немедленно наверстать упущенное — чего еще ждать? Как там написала Пегги?

«Соверши для себя чудо!»

— И совершу! — пообещала Кей. — Я ваша должница, Пегги!

Она встала с дивана, налила себе бокал вина, продолжая обдумывать то, что случилось с ней за последние месяцы. Все еще не верилось, что теперь она вполне состоятельная женщина. Никогда у нее не было столько денег, и Кей решила их потратить с максимальной пользой.

Она переедет жить к морю, — по крайней мере, это Кей знала точно и, будучи горячей поклонницей Джейн Остин, в седьмой раз перечитывающей «Доводы рассудка», не сомневалась, что поиски подходящего места надо сосредоточить на Лайм-Реджисе. Уже раз десять она «гуглила» этот городок, рассматривая радующие глаз фотографии: живописные рыбацкие хижины, центральную улицу, спускающуюся к синему-синему морю, и серую громаду Кобба. Все они словно звали ее к себе.

«Ну же, Кей! Чего ты ждешь? Давай приезжай! Ты ведь сама сюда стремишься!»

Выросшая в удаленном от моря Хартфордшире, Кей не раз гадала, каково это — жить на побережье. Ей вдруг припомнилась поездка с родителями на каникулы в Северный Норфолк. Погода, если не считать двух восхитительных, пронизанных солнечным светом дней, выдалась отвратительная, и Кей бо́льшую часть времени вынуждена была провести в летнем домике, в обществе беспрестанно ссорившихся мамы и папы. Она изо всех сил старалась отгородиться от них, обложившись горой потрепанных книжек, которые она откопала в лавке старьевщика. Истории об удалых разбойниках и красавцах-рыцарях были незаменимым снадобьем, но сейчас она удивлялась: как то печальное путешествие не отбило у нее охоту переселиться к морю?