Нора Робертс: Драма по-королевски

— Как поживает ваша сестра? — Он достал сигареты.

Ева только кивнула, глядя, как он прикуривает.

— У нее все хорошо. Ждет, когда в Америку приедет Габриела с семьей, чтобы провести вместе с ней время. Беннет сказал, что один ребенок болен.

— Дориан. Он простудился. — Черты принца смягчились. Из всех детей сестры младшего он особенно любил. — Но его нелегко удержать в постели.

— Мне хотелось бы повидаться с детьми до отъезда. Я не видела их с крестин Дориана.

— То есть два года, — неожиданно для себя уточнил Александр. — Мы обязательно устроим вам поездку на ферму сестры. — Александр вдруг спохватился, лицо приобрело прежнее надменное выражение. Перед Евой снова был не любящий дядюшка, не друг семьи, а наследный принц. — Моего отца сейчас нет в Кордине. Он просил передать вам наилучшие пожелания, если не успеет вернуться до вашего отъезда.

— Я читала в прессе, что он в Париже.

— Да. — Александр закрыл тему семьи, перейдя непосредственно к делу: — Я ценю, что вы нашли время и приехали, потому что сам не мог в силу определенных обстоятельств поехать в Америку. Мой секретарь понятно изложил вам ситуацию?

— Да, вполне. — Ева понимала, что не относящиеся к делу разговоры как необходимая дань вежливости окончены. — Вы предложили мне привезти свою труппу на месяц в Кордину. Средства, вырученные от выступлений, пойдут в благотворительный фонд Центра помощи детям-инвалидам.

— Все верно.

— Простите, ваше высочество, но мне казалось, что благотворительными делами, касающимися детей, занимается принцесса Габриела.

— Так и есть. Но я президент Центра изящных искусств, где находится театр, поэтому мы с сестрой работаем вместе. — Он посчитал объяснение исчерпывающим и добавил: — Габриела видела ваше представление в Америке, и оно на нее произвело впечатление. Она считает, что, поскольку теперь у Кордины установилась более прочная связь с Америкой, ваши гастроли помогут нам значительно пополнить фонд.

— Так это ее идея?

— Да, и после некоторого обсуждения, хорошенько обдумав эту идею, я согласился с ней.

— Понимаю, — Ева задумчиво постукивала полированным ногтем по ручке кресла, — но это означает, что у вас есть особое мнение.

— Я никогда не видел представления вашей труппы. — Принц слегка откинулся на спинку кресла и выпустил струйку сигаретного дыма. — В нашем Центре и раньше принимали американских артистов, но еще ни разу на такой продолжительный период. Это будет вроде прелюдии к ежегодному благотворительному балу.

— Может быть, вы намекаете, что хотели бы устроить прослушивание?

Легкая улыбка появилась на губах Александра, подтверждая ее догадку.

— И эта идея, признаюсь, приходила мне в голову.

— Так вот я против. — Ева встала и с удовлетворением увидела, что хорошие манеры не позволили принцу остаться сидеть. Александр тоже поднялся. — Наша компания, наша труппа менее чем за пять лет заработала себе имя, получила известность и заслужила одобрение критиков. И наша репутация позволяет нам диктовать свои условия гастролей. Мы не нуждаемся в предварительных прослушиваниях — ни в вашей стране, ни в любой другой. И если я приму решение привезти сюда мою труппу, это будет исключительно из уважения к Габриеле и желания помочь детям, которыми занимается ее благотворительный фонд.

Александр внимательно наблюдал за Евой, пока она говорила. Она изменилась за прошедшие семь лет, превратившись из юной девушки с широко распахнутыми доверчивыми глазами в уверенную в себе женщину. Но он должен был, тем не менее, признаться себе, что она каким-то образом умудрилась стать еще красивее. Безупречная белая кожа, чуть тронутая розовым румянцем на высоких скулах. Лицо овальное, с широким чувственным ртом и огромными поэтическими голубыми глазами, в обрамлении густой массы черных блестящих волос, сейчас немного растрепанных, ниспадавших на плечи и спину.

Ее характер проявлялся в манере стоять прямо, отчего хрупкая фигурка имела независимый вид. И он, как всегда, подумал, какое ощущение испытает, прижав ее к себе. Когда она сердилась, как сейчас, в ее речи сразу появлялся мягкий техасский акцент, к которому он уже привык и который даже ласкал его слух. Александр испытывал в ее присутствии приятное расслабление, которому старался не поддаваться. Контроль, который он воспитывал в себе всю жизнь, заставил его взять себя в руки, чтобы не поддаваться ее чарам. Он с силой погасил сигарету в пепельнице: