Карин Боснак - Сколько у тебя? 20 моих единственных!..

Со смехом я поднялась и переместилась на его конец дивана. Он подвинулся, и я, устроившись рядом, положила голову ему на плечо. Колин начинает рассказ.

— Ну, он примерно такого размера, — прошептал он, разводя ладони примерно на фут. — Но может быть и таким, — добавил еще фут. — И по бокам у него кнопки. — Он быстро задвигал ладонями сверху вниз.

— А разве у него нет клавиш с одной стороны? — переспросила я. Мне казалось, у всех аккордеонов так.

— Нет, это у простых аккордеонов, — пояснил он. — А мой аккордеон — кнопочный. Никаких клавиш — только кнопки.

Я улыбнулась… понятно.

— А какого он цвета?

— Красный.

— А как звучит?

— Вот так — бум ба ба, бум ба ба. — Колин чудесно имитировал звук аккордеона. — Хочешь послушать песенку?

Я энергично кивнула. Откашлявшись, Колин начал играть на воображаемом аккордеоне и напевать:

— «Спасибо за время, что ты подарила мне. Воспоминания хранит моя память…»

Я широко улыбнулась! песня знакомая — «Трижды женщина».

— И вот мы дошли до конца радуги, я скажу это вслух. Ты…

— Ты! — вступила я.

— Дважды.

— Дважды!

— Двадцать раз женщина!

Двадцать раз? Игриво шлепнула Колина.

— И я люблю тебя. Лю-у-у-блю тебя!

Колин завершил свою версию «Трижды женщины», я не могла сдержаться, чтобы не спросить, о чем эта песня:

— Что значит быть трижды женщиной? Или двадцать раз?

— Ума не приложу. — И вновь запел! — Поэтому я такой милый! Милый, как воскресное утро…

Я захохотала и опять шлепнула Колина:

— Ну какой же ты дурачок!

Не помню, как я засыпала, но утром проснулась на диване Колина. Бросив взгляд в сторону кухни, увидела его у плиты, с лопаточкой в руках. На нем были футболка и трусы, как в тот день, когда я встретила его после свидания с Роджером. Ева крутилась у его ног, слизывая с пола капли и крошки — сегодня она у нас вместо швабры. Услышав, что я встала, Колин обернулся. Волосы у него растрепаны, глаза заспанные.

— Добренькое утречко! — взмахнул он рукой. Затем жестом указал на маленький кухонный столик: — Пожалуйста, присаживайся.

Я подошла к столику и не смогла сдержать улыбки. На пластиковой салфетке тарелка, приборы, стакан апельсинового сока и бутылочка из-под пива с воткнутым в горлышко пучком зеленых листьев.

— Это с дерева за окном, — пояснил Колин, заметив, как я поглаживаю листики. Надо же, он приготовил мне завтрак; я была потрясена.

Но что это он готовит? Принюхавшись, слегка занервничала.

— Что это ты делаешь? — с тревогой спросила я. Что бы это ни было, запах мне совершенно не знаком.

— О, тебе понравится, — заверил Колин, и улыбка на его лице стала шире. Он похож на маленького мальчика, который соорудил ракету и жаждет испытать. — Это оригинальное блюдо, но я не могу рассказать, из чего оно состоит. Тебе вообще придется есть с закрытыми глазами.

— С закрытыми глазами? Зачем это?

— Потому что угадывать гораздо интереснее, чем просто смотреть.

— Это один из твоих шедевров из объедков, о которых ты мне рассказывал? — Колин утвердительно кивнул. — Ладно, — вздохнула я. Ну правда, насколько это может быть ужасно? Выпрямившись на стуле, я закрыла глаза. — Подавай.

Следующие полчаса я изо всех сил пыталась угадать таинственные ингредиенты стряпни Колина. Помимо яиц я опознала пиццу с пепперони, сыр, кальмары, чизбургер (прямо с булочкой), лук, карри из цыпленка и… ага, фаршированный блинчик. Я ела, а Колин периодически брал вилку у меня из рук, нанизывая на нее по кусочку всего. Он утверждал, это необходимо, чтобы в полной мере оценить вкус его творения.

Расправившись с едой, я открыла глаза, опустила взгляд на тарелку и подпрыгнула от неожиданности. Разноцветное месиво выглядело устрашающе.

— Я думал, ты непредвзято и решительно подходишь к вопросам любви и кулинарии, — оправдывался Колин.

— Между нами, давай считать тему закрытой.

Колин захохотал.

Я растроганно смотрела на стол. Завтрак оказался похож на дегустацию в «Уолдорфе», но в отличие от нее для меня одной. Скользнув взглядом по идеальным розовым губам Колина, я испытывала почти непреодолимое желание поцеловать его. Именно так. Прильнуть к нему и прижаться губами к губам.

Но я не могла это себе позволить.

Нельзя целоваться с первым понравившимся парнем, нельзя целоваться с Колином. Я должна извлечь урок из собственного опыта. Кроме того, он знаком с моей матерью, а все женские журналы твердят, что это не приводит ни к чему хорошему. Я должна извлечь урок. Мама права: у меня нереалистичные представления о любви. Я слишком впечатлительна и импульсивна. Все новое возбуждает. Колин — это новое. Мне знаком этот тип мужчин. Он ловелас: не важно, что он говорит. Позволить себе поддаться на его чары было бы огромной ошибкой. Я не хочу сказать, что за поцелуем непременно последует постель, но даже если вдруг это произойдет — предположим, в бессознательном состоянии, — он будет просто еще одним мужиком, еще одним именем в моем списке. Легко пришло — легко ушло. Я должна угомониться, нужно отступить.