Дженнифер Пробст - Брачная ошибка

Ее кожа сияла под светом вращающихся ламп. Капли пота стекали по шее в ложбинку груди. Она кружилась, запрокинув голову, и он только ахнул, поняв, что Сойер прав. От Карины веяло властью богини, эта власть светилась в изгибе ее улыбающихся губ, в закрытых глазах и колыхании бедер. Платье кружилось, приоткрывая обнаженную кожу. Он вдруг понял, что умрет, если она не будет его.

Все дороги вели к этой минуте и к этой женщине.

Макс подошел, обхватил ее за бедра и с силой притянул к себе.

Глаза у Карины распахнулись, она издала резкий, свистящий вздох. Его член натянул ткань брюк, и он прижал ее крепче, чтобы она почувствовала всю силу его возбуждения. Однако искусительница не спешила принимать его с распростертыми объятиями и призывно улыбаться.

Вместо этого она усмехнулась и вздернула подбородок:

– Ну нет, не думаю. Лучше найди себе какую-нибудь хорошенькую официантку. Где Сойер?

Макс понял, что добиться своего будет нелегко, но ничего, так даже забавнее.

– Его здесь нет. Забудь о нем.

Карина фыркнула и слегка отодвинулась:

– И не подумаю, Макс. Если ты сам на дело не годишься, так почему не уступишь другому?

Он усмехнулся. Опустил голову. И куснул ее нежную, соблазнительно изогнутую шею.

По телу Карины прошла дрожь. Его рука легла ей на грудь и нащупала твердый сосок, выпирающий под тканью платья. Слава тебе господи: она без лифчика.

– Я идиот. Сойер заставил меня увидеть, каким я был придурком. Когда не хотел признаться, как хочу тебя. Не хотел признавать то, что есть между нами. – Его большой палец снова прошелся по ее соску. – Я больше не хочу прятаться.

– Лгун! – не сдавалась Карина. – Ты уведешь меня в номер и уложишь спать. Скажешь, что к утру все пройдет, и похлопаешь себя по плечу за то, что спас невинную Кариночку от страшного серого волка. Иди ты в задницу, Максимус Грей! Я пошла искать Сойера.

Карина попыталась высвободиться из его рук, но Макс развернул ее к себе, схватил за ягодицы и приподнял. В этот раз он услышал ее тихий изумленный вздох, прежде чем накрыл ее губы своими.

Музыка гремела, его язык погружался все глубже, тыкался во все углы, чтобы она знала, кто тут хозяин. Несколько секунд – и ее тело покорно обмякло, а пальцы вцепились ему в волосы. Он дождался, пока его намерения не обозначатся со всей ясностью, и только тогда медленно прервал поцелуй.

– Макс… – У Карины вздрагивала нижняя губа.

– Страшный серый волк – это я, дорогуша. А теперь живо в спальню.

Она не двинулась с места.

– Почему вдруг?

Макс зажмурился. Смотреть правде в глаза не хотелось, но Карина заслуживала большего. Когда он наконец открыл глаза, он был готов к тому, что она прочитает в них все.

– Потому что я хочу тебя. Я всегда хотел тебя, Карина. Я не сто́ю ни тебя, ни этой ночи, но только представлю, как до тебя дотрагивается другой, – и мне хочется измолотить его до полусмерти.

Улыбка, озарившая ее лицо, ударила прямо в сердце.

– Тогда хорошо. Идем.

Крепко стиснув ее пальцы, Макс потащил Карину за собой с танцпола, через казино, где слышалось дребезжание игровых автоматов. Сквозь огромную толпу, собравшуюся вокруг рулетки и подбадривавшую мужчину в обрезанных грязных джинсах и футболке, перед которым лежал высокий столбик фишек. Мимо бара вишневого дерева, заполненного парочками в блестящих вечерних платьях и смокингах, со стоящими на столиках неоново сверкающими напитками. В лифт – он вставил карточку в паз и поднялся к пентхаусу. Из лифта – в ее номер. Все это молча – время для слов прошло. Теперь только действовать. Он повозился с замком, зашел наконец в ее комнату и захлопнул дверь ногой.

Макс много раз рисовал себе в мечтах совращение Карины Конте. С тех пор как она снова ворвалась в его жизнь, он проводил ночи с собственным членом в руке, мучаясь чувством вины, закрывая глаза и воображая себе ее. Большая часть его фантазий сводилась к медленным подходам к сексу: долгие прелюдии, нежные поцелуи, осторожный вход в ее мягкую плоть. Мерцающие свечи, романтичная музыка и большая мягкая кровать.

Сегодня было только жгучее желание владеть, брать свое, наслаждаться. Макс вдавил ее в стену, задрал ей платье и накрыл ртом ее губы. Его пальцы коснулись гладкой кожи, блестящей от жара, он глотал ее стоны, их языки толкались друг в друга. У Карины был вкус шампанского, шоколада и пьянящей смеси греха. Макс легонько куснул ее за нижнюю губу, подхватил под ягодицы и крепче прижал к себе. Голова у него кружилась, и он с трудом сохранял железную выдержку, какой обычно владел в любовных делах. Никогда еще он не испытывал такой жгучей потребности взять, добиться, овладеть.