Светлана Чистякова - Производные счастья

— Развязать? Это плохая идея, мой родной. Я уж сама как-нибудь. — она вытащила из кармана куртки одноразовый скальпель и покрутила им у него перед носом.

— Узнаёшь? Твоё любимое орудие труда. Не дёргайся, я никогда не причиню тебе вреда. Никогда! Убить тебя, значит убить солнце. — Она распаковала скальпель и провела им по внутреннему шву правой штанины. Под острым лезвием, нитки расползлись легко и тонкое остриё коснулось кожи. Вырезав клочок, она дёрнула ткань на себя, оголяя злополучную метку на бедре и Санины щёки опалило румянцем стыда. В двух шагах от них находилась Маша, что еще взбредет в голову этой ненормальной было неизвестно.

Он перевёл взгляд на дочь, одними губами прошептав: «Не смотри». И Маша отвернула голову к стене.

От вида того с каким благоговением, Маслова рассматривала открывшееся созвездие, как нежно обводила контур ковша, его ощутимо затошнило. Она наклонилась и её губы коснулись голой кожи. Господи! Северинцев чувствовал, что ещё немного, и он просто взорвётся от ненависти к ней, к себе, к этой чёртовой метке, но его смертоносной любовнице не было никакого дела до его внутренних метаний.

Несколько легких поцелуев сменились на более чувственные. Горячий влажный язык скользил по коже, вычерчивая ломаную линию от головы ковша к его хвосту, оставляя на коже и в душе раскалённые царапины.

Она тихо застонала от возбуждения и в глазах у Северинцева потемнело от ярости и омерзения.

— Прекрати! Хватит!!

Нина вздрогнула и подняла на него глаза. В зрачках, заполнивших всю радужку было столько удивления, словно она не ожидала встретить кого-то ещё в своём чудесном одной ей ведомом мире.

— О-о-о, — тяжело протянула она через мгновение. — Тебе неприятно? — в затуманенном взгляде зажёгся огонёк понимания и злобы.

— А ты как думаешь? — Саня рискнул пойти ва-банк. — Ты привязала меня к креслу, будто я чурбан бесчувственный, творишь со мной чёрт знает что, даже не спросив, чего хочу я!

— Спросить? — Она недоуменно моргнула — И чего же ты можешь хотеть?

— А ты не догадываешься?! — Он мысленно скрестил пальцы и попросил прощения за заведомую ложь, — я мужчина вообще-то и твои облизывания…

На бледном лице Масловой мелькнула смесь неистового восторга, надежды и оглушительного разочарования. Но уже через мгновение, на нём расцвели алые пятна гнева:

— Ты лжёшь! — она вскочила на ноги, почти рыча от ярости. — Ты мне ЛЖЁШЬ! — она замахнулась и со всей силы ударила его по щеке. А потом удары посыпались градом.

Это были просто пощечины, Саня в своей жизни получал удары и посильней, но она никак не могла остановиться, и кровь из разбитых губ и носа закапала на рубашку.

Она замерла, с ужасом уставившись на него. Северинцев языком ощупал зубы, оценивая нанесенный ущерб — все на месте, бывало и хуже.

— Простипростипрости! — Рухнув на колени, его мучительница, зарыдала, уткнувшись ему в пах.

Он сглотнул скопившуюся кровь и устало вздохнул.

Выплакавшись и утерев нос о его ширинку, она снова взяла в руки скальпель.

Саня закусил губу от неожиданно острой боли, когда глубокий надрез соединил одну родинку с другой. Язык повторял путь лезвия, слизывая появляющиеся кровавые капельки и этому кошмару, казалось не будет конца. Он закрыл глаза, молясь о том, чтобы разрезы были не слишком глубокими. Не хватало ещё умереть от потери крови.

Он думал, что это никогда не закончится и появившийся в дверном проёме Влад, казался ему лишь галлюцинацией.

Влад оставил машину за два дома от общежития, чтобы не привлекать внимания. Пробежавшись до здания, он жестом приказал Денису не шуметь, и они крадучись вошли внутрь. Замерев на несколько секунд, чтобы адаптироваться в темноте, они бесшумно прошли дальше.

В левом коридоре пробивался свет, и они направились туда. Рука Влада уверенно и мягко обхватывала рукоять пистолета.

Они двигались вперед медленно и осторожно, хотя Владу хотелось со всех ног броситься на помощь, но любой лишний звук мог стать роковым.

Аккуратно переступая, они шаг за шагом продвигались к свей цели, пока Влад не дошёл до дверного проёма. От висевшего в воздухе запаха каких-то лекарств и свежей крови зудело в носу, и он ненадолго замер. Жестом показав Денису оставаться на месте, он заглянул внутрь слабо освещённой комнаты.

Привязанный к креслу Северинцев сидел лицом к нему. Волосы на голове слиплись от крови, разбитые губы брезгливо кривились, он смотрел куда угодно, только не на устроившуюся между его ног женщину.