Светлана Чистякова - Другой мир (СИ)

Поле, где стоял Кристиан, напоминало преисподнюю. Огромное пространство было пропитано ядовитыми парами инавевало приступ клаустрофобии. Клубился черный дым. Пахло серой и агонией. Мелькали вспышки света, это сторонникиприкрывали его и отвлекали на себя огонь сраженья, чтобы он мог встретиться лицом к лицу с Бастианом. У края горизонта слабо мерцала арка Портала.

Высокий старик стоял, скрестив руки на груди, вглядываясь в огненно-черный мрак. Седые пряди развевались на ветру, черная мантия и крючковатый нос делали его похожим на огромную хищную птицу.

— Бастиан.

Тот обернулся, впиваясь непроницаемыми угольно черными глазами в молодого темноволосого мужчину, стоявшего перед ним.

— Кристиан Мэллори, — утвердительно сказал он, и его лицо исказилось в хищном оскале. — Чем обязан? Ты же вроде не хотел сражаться. А?!

— Ты убил моего отца, ублюдок! — Глаза стоявшего напротив мужчины, горели ненавистью.

— Убил, — утвердительно кивнул старик. — И тебя убью. Я на корню изведу весь ваш род. А знаешь — почему? Потому, что вы предатели, Кристиан. Твой отец открыл Врата и снова пошел к этим макакам. Он не хотел жить в согласии с нами. Захотелось новизны и новых впечатлений? Ах — мир людей! Это так захватывающе! Я слышал, твой брат даже приручил одного?… А может оно и к лучшем, — задумчиво пробормотал старик. Я сотру с лица земли всех этих безволосых обезьян, и весь их мир будет в моем распоряжении. А ты останешься здесь, Кристиан. Как тебе моя идея? Поделим миры, и не будет повода для разногласий.

— Я не позволю тебе перейти Врата, Бастиан.

— И что ты сделаешь? — Презрение и насмешка сквозили в уголках губ и выражении глаз старого колдуна. — Ты — безобидный книжный червь, зарывшийся в свои свитки и не видящий ничего, кроме формул. Если умеешь молиться Богам — советую начать.

Маг наклонил голову, на лице мелькнула бешеная, злобная ярость и черный вихрь метнулся навстречу Кристиану, мгновенно увеличивая свой диаметр в разы.

Вокруг мужчины тут же образовался прозрачно- оранжевый кокон, возникший при первом же контакте с вихрем.

— А ты не так прост, как кажешься, малыш, — прорычал колдун, закрывая глаза, и поток рывком расширился. — Огненный значит….

Воздушный смерч хлестал в грудь Критиана, не достигая ее, превращаясь в неровно дрожащий горячий воздух.

Он поднял руку и закричал, перекрывая вопль Бастиана. Огненный кокон расширился, превращаясь в стену ревущего пламени. Два потока — воздушный и огненный — схлестнулись, и битва стихийных магов началась, превратившись в потустороннее, сверхчеловеческое действо — в дело вступили силы, стоящие неизмеримо выше.

В глазах Кристиана сверкала смертельная ярость, делая их почти черными, и бушевало такое пламя, какого старый колдун не видел, наверное, никогда. Он превратился в живой сгусток карающего пламени, надвигающегося на противника. Икогда Бастиан увидел, что старший сын его давнего врага — стихийный маг, он понял что проиграл.

Старый колдун и не подозревал о том, что наследник клана Мэллори закрывшийся в своем замке с семьей, и безвылазно сидевший там ни во что не вмешиваясь, не видя ничего кроме своей алхимии обладает такой мощью. Огненные маги вообще рождались очень редко — Бастиан за всю свою долгую жизнь не встречал ни одного, и молодой Мэллори, пожалуй, был единственным ныне живущим. Если бы он знал, что у Патрика Мэллори в рукаве такой козырь, он бы десять раз подумал, прежде чем связываться со Светлыми магами вообще.

Дальше был ад. Темное, безумное пламя вгрызалось в серое марево, опаляя и сворачивая его. Силы воздушного мага таяли под натиском ревущего огня, и теперь он желал только одного — смерти, чтобы больше никогда не видеть, что это такое — потерявший над собой контроль огненный маг.

Послышался отчаянный, душераздирающий крик и Бастиана не стало. На том месте, где он стоял, была только кучка отвратительно воняющего пепла.

И все закончилось. Поток пламени иссяк и подбежавший Закария увидел, как его брат бесформенным кулем оседает на землю. Он еще успел увидеть, что на дне неправдоподобно синих глаз еще теплится что-то, увидеть, как Крис смотрит прямо ему в глаза, пытаясь что-то сказать и, с леденящей беспомощностью ждал. "Позаботься о моей семье", — едва слышно прошептал Кристиан и потерял сознание.

Дежурство выдалось в духе "сплошная безнадега, Богородица спаси".