Анна Яковлева - Тоннель желаний

– Значит, все еще злится.

– Тась, – Славка посмотрел на нее снизу вверх, – почему она должна злиться? Мы ведь с ней не подходили друг другу.

– Одно другому не мешает. Злится, потому что осталась одна в свои тридцать шесть. Потому что потратила на тебя несколько лет жизни.

– Она не хотела детей. Боялась рожать от меня.

– И поэтому тоже злится: ты избавился от диабета, а заодно и от нее.

– Я от нее не избавлялся. Так получилось. Маалеж, – вспомнил он излюбленное словечко.

Новизной этот разговор не блистал, но их все еще тянуло говорить о переменах, произошедших в их судьбах. Каждый по-своему пытался объяснить их себе. Славка называл это божьим промыслом, а Таська роковой случайностью.

– Без воли Бога ни один волос не упадет с головы человека, – не совсем точно цитировал он классиков, – мы не знаем, чем наше слово отзовется. Ты думала, что наврала Егору про беременность, а оказалась на самом деле беременной. Ты молилась, чтобы Егор перестал давить на тебя, – он и перестал. Разве нет?

– Перестал, – вынужденно соглашалась Таська – против факта не попрешь: Егор прибился к мужской обители под Москвой, принял послушничество, и Таське не давала покоя мысль, что она была ему плохой женой, не смогла остановить мужа. Не поняла его, не прониклась, не разделила его ношу.

– Я просил крепкую семью. Дальше ты знаешь: сын в армию уходил, я пошел на проводы, а там бывшая… Сам не понимаю, в чем тут дело, но мне она показалась родней, чем Ленка. Как-то само все получилось.

На шум из своей комнаты выползла Настена в бесформенном отцовском свитере и легинсах. Свитер Настена нарыла в шкафу вскоре после отъезда Егора в монастырь и таскала, не снимая.

– Здрасте, дядь Слав. – Она угнездилась на диване, поджав ноги.

– Будешь ужинать? – спросила Тася дочь.

– На ночь? – шарахнулась та. – Нет, я просто посижу.

– На хоть соку попей. – Таська устала бороться с модой на худобу в отдельно взятой семье.

Осудив Настену взглядом, изобразила ужин и, когда Славка смел с тарелки плов с гранатовыми зернами, велела:

– Рассказывай.

Влив в себя остатки сока, Морозан поставил стакан и пошевелил бровями, вспоминая, что именно он должен рассказывать.

– Как там Анохин?

Таськин вопрос остался без ответа – в дверь позвонили.

Бросив недовольный взгляд на часы – было около одиннадцати вечера, – Таська напустилась на Настену:

– Опять к тебе? Ночь за полночь, а они тянутся и тянутся, совсем краев не видят. Дождутся, пока я шугану.

– А чё сразу ко мне? Может, это к тебе. Чуть что – сразу я, – привычно затянула дочь.

– Пойди посмотри в глазок.

С видом оскорбленной невинности Настена подалась в прихожую.

– Трудно с ней? – Морозан смотрел с участием.

– Нормально, – отмахнулась Тася, прислушиваясь к подозрительному звуку, доносившемуся из прихожей: там поскуливал Барончик – верный признак, что пришел кто-то из своих.

Светка или Наташка? В такое время? Что-то случилось…

Сердце испуганно затрепыхалось, не на шутку разволновавшись, Тася выбралась из-за стола и засеменила в прихожую. Открывшаяся ее взору картина вызвала оторопь.

Впадая в истерику, под ногами метался Барончик, Настена, повизгивая не хуже чихуахуа, висела на шее у какого-то лохматого, бородатого мужика и болтала ногами.

– Настя, – с напускной строгостью окликнула Таисия дочь и осеклась.

– Здравствуй, Тая, – голосом Егора прохрипел мужик.

Сердечная мышца сжалась и не отпускала, Таська стояла столбом, хлопала широко открытыми глазами и прислушивалась к ощущениям. С ее организмом что-то происходило. Через мгновение низ живота тревожно потянуло, поясница отозвалась ноющей болью.

– Привет, – проблеяла в ответ она.

Взгляд Егора соскользнул на недвусмысленно выпирающий Таськин живот и остановился. Черты его лица неуловимо заострились, резко обозначились складки у рта.

В этот момент за спиной у Таськи материализовался Морозан.

– Вот это сюрприз так сюрприз, – оценил обстановку он.

Появление Славки вызвало у Егора еще больший шок, чем Таськино пузо. Несколько мгновений он переводил взгляд с друга и партнера на Таськину фигуру и обратно, сопоставил эти два факта и, по всей видимости, связал их между собой, потому что с кривой полуулыбкой заключил:

– Кажется, я опоздал.

В ответ Таська с глухим стоном привалилась к стене. Боль набрала силу, волной поднялась в голову и вгрызлась в мозг. Из глаз у Таськи потекли слезы.