Максин Барри: Судьбы

Атланта, штат Джорджия, год спустя

Особняк вполне сгодился бы для съемок «Унесенных ветром». Четырнадцать спален, сверкающий элегантный фасад с белыми колоннами. Дом стоял на холме окнами на заросший ивами берег Чаттахучи, протекающей на севере штата. Тень ему обеспечивали заросшие мхом деревья, а на всех клумбах красовалась алая, пурпурная и розовая бугенвиллея.

Кларисса Сомервилл открыла балконную дверь в восточном крыле дома и вышла на террасу. Ее пепельные волосы были уложены в изящный пучок. Глаза темно-серые, кожа, несмотря на тридцать два года, оставалась нежно-розовой, как цветы магнолии, которая росла вдоль дорожки, ведущей к воротам.

— Я выпью чай на террасе, Билли, — сказала она чернокожей служанке со свойственной ей ленивой южной протяжностью.

Служанка ушла, а она вытащила садовый стул и села. Кларисса Сомервилл была баловнем судьбы. Богатая, красивая, душа светского общества в Атланте. Но последнее время она постоянно жила в тревоге. Дело в том, что Кларисса Сомервилл была влюблена. И вовсе не в мужа.

— Ваш чай, мэм, — объявила вернувшаяся служанка. — А хозяин скоро вернется, мэм? Кухарка все волнуется, как он там, в загранице-то.

— Нет, Билли, ему еще на некоторое время придется задержаться в Швейцарии, — терпеливо пояснила она, наверное уже в десятый раз.

— Да, мэм, — с несчастным видом пробормотала Билли и ушла.

Кларисса долго еще сидела в саду, глубоко задумавшись. Она думала о жалкой лачуге на окраине Берфорда, отлично понимая, что скоро она обязательно туда поедет. Она держалась сколько могла, но силы ее уже были на исходе. Она побрела в кабинет мужа в надежде найти что-нибудь отвлекающее.

На стене висели портреты ее свекрови и свекра, Сомервиллов девятого поколения. Сама Кларисса была из чарлстонских Гафов, и все в один голос утверждали, что семьи удачно породнились. Мать Дункана Сомервилла давно надоедала сыну с просьбами жениться и родить наследника, а Кларисса отдавала себе отчет, что ей никогда не найти такого покладистого мужа. Но больше всего ей понравился дом, она влюбилась в него с первого взгляда… Что же. Нельзя иметь все сразу. Она решила, что будет хорошей женой и хозяйкой в доме. Кларисса устраивала роскошные приемы и вечеринки, о которых всегда писали в прессе Атланты. Она даже родила столь нетерпеливо ожидаемого наследника, вернее наследницу, но ведь и женщина имеет такое же право наследовать. И все были довольны. Наследницы, пожалуй, сейчас даже больше в моде.

Мысль о дочери погнала Клариссу наверх, где ее встретил веселый детский смех.

Пятилетняя дочь Клариссы в белом платье из органди с кружевом сидела на деревянной лошадке, изображая брыкающегося жеребенка. Старая Дженни поддерживала ее с двух сторон, чтобы девочка не упала. Но Ориел падать не собиралась. Она была цепкой девчушкой. Малышка, хоть и унаследовала от Клариссы пепельные волосы, изящество и красоту, характером и силой воли далеко превосходила и мать, и своего мягкосердечного отца. Когда Ориел подняла на нее свои прелестные голубые глаза, Кларисса почувствовала, как теплеет на сердце. Она уже распланировала будущее Ориел с той тщательностью, с которой занималась приемами. Лучшая школа, женская академия в Чарлстоне, потом год в Швейцарии. Затем год дома для выхода в свет, и, наконец, замужество. Муж будет богатым и знатным.

— Здравствуй, мой ангел, — сказала Кларисса с волнением и поцеловала дочь.

— Смотри! — взвизгнула Ориел, продолжая скакать на лошади.

— Очень мило, дорогая, — пробормотала Кларисса. — Твой папа тобой гордился бы. — Ориел скучала по отцу и Кларисса послушно читала ей все его письма. Она не возражала, когда Дункан решил стать дипломатом. Ей хотелось, чтобы он был счастлив, к тому же в его отсутствие Ориел целиком принадлежала ей. — Отдохни, детка. Ты совсем загоняла беднягу Доббина, — мягко укорила она дочь, взъерошивая той волосы.

— Ну и пусть! — заявила Ориел, весело смеясь, а комната продолжала качаться перед ее глазами.

— Я не буду обедать дома, Дженни. Проследи, чтобы она съела зелень.

— Слушаюсь, миссис Кларри, — сказала Дженни. На жалобные протесты девочки обе женщины не обратили внимания.

Внизу Кларисса остановилась в холле, чтобы в большом зеркале проверить, как она выглядит. Щеки пылали, глаза блестели. Разумеется, она знала причину. Она всегда так выглядела, когда собиралась навестить Кайла. Просто смешно. Деревенский парень, старший сын механика гаража в Берфорде, к тому же почти всегда грязный. Иногда она заставляла его принять душ. Но чаще нет. Это зависело, насколько трудно ей было сдерживать свое нетерпение. Он был молод, яростно ненавидел ее богатство и порой вел себя грубо, неприлично и просто жестоко. Но никогда раньше она не видела таких сказочно красивых молодых людей. И совсем потеряла голову. Это обстоятельство ее ужасало. Если кто-нибудь узнает, с ней будет покончено. Семья устроит дикий скандал. Муж будет опозорен. Но она ничего не могла с собой поделать. Не могла жить без Кайла, бросить его — все равно что перестать дышать.