Шарон Сэйл - В глубине сердца

Саманта указала рукой.

Он взял ее за руку и увлек за собой через всю комнату, целеустремленно двигаясь к маленькому стеклянному отсеку, очевидно, считавшемуся здесь отдельным кабинетом. Хотя вряд ли стеклянные стены комнатушки могли скрыть хоть что-то из происходившего внутри.

Майк Пуласки сидел за столом, на котором царил настоящий хаос, с телефонной трубкой в одной руке и ручкой в другой. Он размахивал ручкой в воздухе, подкрепляя свои аргументы, которые выкрикивал в трубку вперемешку с ругательствами. Даже сквозь стекло было видно, что он разгневан. Наконец с побагровевшим от ярости лицом он швырнул трубку на рычаг. Оттого, что, подняв глаза, он увидел знакомые черты Саманты Карлайл, настроение детектива отнюдь не улучшилось.

— Этого только не хватало, — проворчал Пуласки.

И тут он заметил, что Саманта пришла не одна. Мужчина рядом с ней явно не походил на типичного калифорнийца. Ткань его голубых джинсов выглядела мягкой, истончившейся от долгой носки, белоснежная сорочка плотно обтягивала крепкий торс, а серая куртка отличалась кроем, принятым в западных штатах.

Взгляд Пуласки скользнул по длинным ногам мужчины и зацепился за ботинки, которые уж точно были куплены не на Родео-драйв. Черного цвета, требовавшие хорошей чистки, все в порезах и царапинах и слегка загнутые вверх на мысках. Резкие упрямые черты незнакомца подчеркивал серый стетсон, сидевший на его голове как влитой.

— Так. То, что надо. Ковбой.

Ковбой вошел внутрь, не дожидаясь приглашения. Майк Пуласки откинулся на спинку стула, так что тот чуть не опрокинулся, и скрестил руки на объемистом брюшке жестом, который, как ему казалось, должен был изображать пренебрежение. Ему не нравились настырные личности.

— Раз уж вы вошли, чем могу быть полезен? — Майк нахмурился, когда здоровяк усадил Саманту Карлайл в кресло, не спросив его разрешения.

Джон Томас успокаивающе коснулся плеча Саманты, затем обернулся и смерил полицейского долгим взглядом, прежде чем показать ему свой значок; затем положил его на стол перед своим собеседником. — Шериф Джон Томас Найт, графство Чероки.

Ноги Майка Пуласки стукнули об пол. Не успев подумать, что делает, он уже стоял на ногах и протягивал руку: профессиональная вежливость по отношению к другому блюстителю порядка была в крови у каждого полицейского.

— Шериф! Рад познакомиться! К сожалению, не знаю, где находится графство Чероки. Вы из какого департамента?

— Из техасского.

Пуласки уставился на Джона Томаса. Так он и знал. Но остановиться было уже невозможно.

— Из Техаса? Вы из Графства Чероки, Техас? — Майк ухмыльнулся и почесал затылок. — Тогда что, позвольте спросить, вы делаете здесь, так далеко от дома? Преследуете преступника?

— Нет. — Голос Джона Томаса был отрывистым и резким. — Я приехал узнать, почему его не преследуете вы.

Саманта судорожно сглотнула. Джонни ни на йоту не изменился. Как и раньше, отвечал ударом на удар. Она улыбнулась про себя. И с каких это пор он стал называть себя Джон Томас? Она продолжала звать его Джонни, и он не возражал, даже сегодня.

— Простите? — озадаченно спросил Пуласки, бросая яростный взгляд на Саманту.

Должно быть, решил, что это она все подстроила.

— Не думаю, что готов это сделать, — коротко бросил в ответ Джон Томас. Он наклонился вперед, упершись руками в стол Пуласки и уставившись тому прямо в глаза, — Мне нужны кое-какие ответы, Пуласки. Я хочу знать, почему, черт побери, Саманте Карлайл отказано в полицейской защите. Я хочу знать, почему не были как следует прослежены телефонные звонки. Я хочу знать, почему вы предпочли отмахнуться от мольбы этой женщины о помощи. Убедите меня в своей правоте, и тогда я, может быть, пожелаю простить вас. Ясно?

Лицо Пуласки снова побагровело.

— Вы не имеете права врываться в мой кабинет и учить меня, как надо работать.

— Я не собираюсь учить вас работать. Я просто хочу знать, почему вы не работаете. А на это я имею право.

— С чьей санкции? — встал в позу Пуласки. Джон Томас обернулся к Саманте, заметил ее испуганный взгляд и ткнул в нее пальцем:

— Вот с ее санкции. — Он улыбнулся Саманте и подмигнул. — Мы старые приятели. — Вновь повернувшись к Пуласки, он с вызовом посмотрел на полицейского.

Саманта поежилась. Старые приятели? Они ведь были гораздо больше, чем просто приятели. Старые приятели не делают того, что сделал Джонни. Они шлют сочувственные письма, порой даже деньги. Но они не ставят свою жизнь на кон и не бросаются через полстраны к тому, кого не видели уже пятнадцать лет.