Луис Реннисон - И тогда оно упало мне в руки

И вот мы начали свою кампанию преследования. На перемене, когда Линдси разговаривала с одноклассницами, я вперилась взглядом в ее подбородок. Линдси явно забеспокоилась и пошла в туалет — наверное, посмотреться в зеркало, не вскочил ли у нее прыщ. Ха!

Потом Джулз с Эллен стали смотреть на ее лоб, и Линдси опять побежала в туалет.

Если дело так и дальше пойдет, она там просто поселится.

Отличненько. Приступаем к пункту «2» моей программы — бег.

Дождь закончился, но все равно холодно: изо рта идет пар — и это в мае!

Фу, ну и жара, аж вспотела. Вроде и хоккеем занималась всю зиму, а дыхание все равно сбивается.

Еле бегу. Хорошо еще, что нунги плотно упакованы — мне сейчас достаточно одного удара, чтобы оказаться в нокауте.

Ладно, добегу до конца поля, а потом обратно вниз по дорожке и — домой. У меня сейчас голова взорвется. Бум, и нету.

Думала, я одна такая идиотка бегаю, а оказывается, есть еще и другие. Слышу за спиной топот, но у меня нет сил обернуться. Уфф… Дома сразу же засуну голову в холодильник, потому что у меня все лицо горит.

И вдруг слышу:

— Ciao, Джорджия!

Мамочкиродные, это ж Масимо!

О нет… А я в таком виде.

Он нагнал меня и бежит рядом. Я не сбавляя скорости изобразила обворожительную улыбку на лице. Если только бывают на свете обворожительные красные помидоры в спортивных костюмах. Черт, а Масимо такой классный и совсем не потеет. И не задыхается — спокойно ведет беседу:

— Слушай, у меня же нет твоего номера телефона, — говорит он. — Может, дашь?

Я опять улыбаюсь. Считайте это моей последней, предсмертной улыбкой, потому что у меня уже нет сил. И вдруг передо мною тропинка, ведущая к дому. Я сворачиваю и бегу под уклон, перебираю ногами, влекомая силами гравитации, а Масимо остается на прежнем маршруте.

— Ладно, недотрога! — кричит он вдогонку. — Я тебя найду, когда вернусь из Америки. Ciao caro!

Моя тропинка делает резкий крен, я теряю равновесие и бухаюсь в колючий куст.

Выбираюсь из кустов. Ооо… Оооо… Я полный труп. Человек спрашивал номер телефона, а у меня даже не было сил ответить.

Я все профукала.

Ковыляю вниз и звоню из дома Смехотуре:

— Дейв, он спрашивал мой номер телефона, а я даже не могла ничего ответить, потому что убегалась. И еще он назвал меня недотрогой.

— Отлично, молодец! — говорит Дейв. — Наконец-то ты вняла моим мудрым советам.

Совершенно не понимаю их логики. Дейв сказал, что я, сама того не ведая, все сделала правильно. Теперь я для Масимо — девушка-тайна.

Он сказал, что найдет меня, когда вернется из Америки. Это вам не хухры-мухры. Это вам не «ну, пока».

В сегодняшних сутках — явно не 24 часа, а 50 миллионов часов. Наконец Джас разузнала через Тома (а тот — через Домма), как там Масимо.

Джас и говорит:

— Масимо уехал на неделю в Лондон. А оттуда он полетит к родителям в Страну Гамбургеров.

В Страну Гамбургеров?

Merde. Блин.

Вати вернулся на своем «Робин Релайанте». Дрынь-дрынь, бум-бум, лягушонка в коробчонке. Господи, сколько же от него шуму! Он что-то говорит маме, а та восклицает: «Bay! Супер! Класс!»

Он что, купил себе очередные кожаные штаны?

О, Gott на Himmel, и Donner и еще полный Blitzen [69] Гром и молния! (нем.). — они топают ко мне наверх. Я прячу голову под одеяло, слышу, как открывается дверь.

— Ну же, скажи ей, — говорит мама отцу.

О чем это она?

— Джорджия, мы едем в Америку! — заявляет отец.

От радости я подпрыгнула как мячик.

И прижала папу к своей груди.

Господи, мы едем в Америку! Я отыщу там Масимо!

Правда, я не знаю, в каком он штате, и в каком городе, но, если я не ошибаюсь, по сравнению с нами Америка — это такая ма-аленькая страна…

Дураки, как говорится, не в счет. И баста, не будем больше углубляться на эту тему, потому что я девушка воспитанная и все такое. Кто меня не понял — я не виновата.

Тем не менее, как говорится, во имя мира во всем мире и всеобщей гармонии, я составила к этой книжке глоссарий (только не говорите мне, что не знаете значения слова «глоссарий», потому что я точно взорвусь). А для тех, кто все же не знает этого слова, я переименовала его в «Джорджиальные словечки». Джорджиально, не правда ли?