Луис Реннисон - И тогда оно упало мне в руки

— Джорджия, — говорит вати, — спасибо, что ты была с нами искренной. Вот тебе пятерка, и ты поймешь, что говорить правду выгодно.

— Да? Тогда я вам еще скажу. В пятницу я иду с Масимо в кино.

Я думала, вати «полезет в бутылку» и они с мамой снова поссорятся, но ничего подобного. Надо же, какой последовательный.

— Ладно… — бормочет он, натягивая на себя мотоциклетный шлем. — Молодец, так держать… — И пошел заводить машину.

Отныне я буду говорить им правду и только правду.

Может, еще заплатят.

Обсуждаю с крутой тусой, что надеть на свидание. И еще показываю танец радости, придуманный мною по случаю. Я ритмично покачиваю бедрами и грожу кому-то пальчиком — вот такой у меня танец радости.

Рози и говорит:

— Джорджия, ты знаешь, что ты одна из самых близких моих подруг, одна за всех, все за одного, и мы вместе идем по жизни, как говорится, до самого Типперэри [64] Типперэри — город в Ирландии, в связи с которым существует известная солдатская песня-марш, там есть такие слова: «Долгая дорога до Типперэри» (It's a long way to Tipperary). Песня написана в 1912 году; особую популярность приобрела во время Первой мировой войны. .

— Oui, — отвечаю я, продолжая исполнять танец радости.

— Но если ты не перестанешь валять дурака, я тебя придушу.

Мы пришли в раздевалку, а там еще толкаются девчонки из шестого, ну и Линдси тоже тут. Сегодня гитлерша заставит нас бежать кросс по открытой местности. А что, отличная тренировка перед свиданием. Но дома я все равно свалюсь трупом, потому что у меня все будет болеть, особенно попа, но c'est la vie.

И тут вижу — Линдси на меня так зло смотрит, ну прямо как та собака, что сторожила в сказке Андерсена огниво. А потом она стала перешептываться со своими подружками. Интересно, знает ли она про нас с Масимо. Да откуда. Но мне все равно не по себе. Мы ведь однажды уже схлестнулись из-за БЛ, и сколько она мне крови попортила.

О боже. Gott на Himmel и три раза Mon Dieu. Ястребиный Глаз совсем озверела. На перемене я замечталась в тарталете, и опоздала на латынь. Столкнулась в коридоре с Я. Г., а она мне и говорит:

— Урок начинается в три. Почему опаздываешь?

А я, забыв про осторожность, ляпнула:

— А что, я пропустила что-то интересное?

И Я. Г. оставила меня после уроков. Я должна восемьсот раз написать: «Грубость — остроумие дураков».

Такое наказание — двойная мука для меня, потому что после кросса мне больно сидеть. Спасибо еще, что ходить могу, чего не скажешь про П. Грин. Зря она перепрыгнула через ту лужу…

Я придумала джорджиальный выход, как побыстрее написать эти несчастные восемьсот предложений — приклеила к линейке пять ручек в ряд.

Пятая строчка выходит хуже всего — как будто пьяная курица мимо проходила. Но это издержки рационализаторства.

Джас осталась после уроков по собственному желанию. Вместе с учителем биологии она ходит по спортивному полю, пытаясь отыскать кротовий помет. Какая содержательная девушка. И в такой сгорбленной позе похожа на Квазимодо женского пола.

Но должна честно признать: я уважаю Джаску за то, что она такая независимая и смогла потрепать Тому нервы. Он, в свою очередь, просто обалдел и уже не так рьяно рвется в Новую Зеландию.

Как же медленно тянется время.

Я советуюсь с Po-Po:

— Как ты думаешь, мне приклеивать ресницы?

А Рози отвечает (при этом не переставая жевать рисовый пудинг):

— А что, если дело дойдет до поцелуев? И твои ресницы в чем-нибудь запутаются?

— В чем это они могут запутаться?

— Ну, в его усах, например.

— У него нет усов.

— Знаю. Это я так, для наглядности. Мало ли что.

От таких советов можно свихнуться. Лучше ни с кем не советоваться, а то до вечера буду совсем никакая.

Все же ресницы не стану приклеивать.

Лечу домой так, что нунги по ветру развеваются. Мне, конечно, плевать, если кто увидит, но лучше не надо. Слава богу, никто из знакомых не встретился. Потому что видок у меня был тот еще.

Приняла ванну и вся намазалась лосьоном. Накрасилась. Может, составить список тем для беседы, а то не дай бог что ляпну?