Ольга Матвеева - Случайные связи

— Вы только сейчас это поняли? — Саша была искренне удивлена.

— Да, знал я, — отозвался Александр несколько раздраженно. — Это и дети знают. Только сложно так жить-то во враждебном мире, в котором совсем никому нельзя доверять. Сложно! Невозможно! Да и незачем! — мужчина заерзал на скамейке, бросил очередной отчаянный взгляд на пруд, потом встряхнул бутылку, обнаружил, что она безнадежно пуста, заметно расстроился и смущенно предложил, — знаете что, а, может, мы еще одну бутылку купим, если у вас есть деньги? Мне дико неудобно, но у меня нет ни копейки. Вы не подумайте, я не алкоголик и не жиголо какой-нибудь, я просто человек, у которого совсем нет денег.

— Для жиголо вы староваты, уж извините за прямоту, — Саша рассмеялась. — Хорошо, давайте сходим за шампанским.

— Нет, давайте вы посидите тут, посторожите скамейку, а то вон та парочка посматривает на это посадочное место с вожделением, а я быстренько сгоняю в магазин.

Саша достала из кошелька купюру в пятьсот рублей и протянула ее Александру.

— А вдруг я сбегу с вашими деньгами? — спросил он.

— Я переживу эту потерю, — усмехнулась Саша. — Если незнакомец украдет у меня пятьсот рублей, это не подорвет мою веру в людей. Это обычное явление. Но я вам почему-то верю, хотя и знаю, что никому верить нельзя… Да, и сыру еще купите, если вам несложно. Очень хочется есть…

Он появился спустя минут двадцать, запыхавшийся и смущенный, когда Саша уже почти перестала ждать. «А он очень мил, когда смущается», — неожиданно для себя подумала она.

— Извините, получилось не так быстро, как я предполагал. Вот сдача, — бодро сказал он и выгрузил в Сашину ладонь мелочь и мятые купюры. Она, не глядя, положила их в карман. — И пересчитывать не будете? — спросил Александр с оттенком возмущения в голосе.

— Я вам доверяю, — отозвалась Саша.

— Не в этом дело. Еще несколько месяцев назад я бы тоже не стал считать такую мелочь. А сейчас это для меня целое состояние. Собственно, на эти деньги я мог бы продержаться дня три. Да, вы совершенно правы, мы не ценим того, что имеем.

— Вы хотите, чтобы я отдала вам эти деньги?

— Ну, за что же вы меня так унижаете? — взвыл Александр. Его взгляд снова устремился к озеру и будто бы даже нырнул в его тихую синь.

— Извините, извините, ради Бога, — залепетала Саша, — я не хотела вас обидеть. Я ведь не знаю, как вам помочь и без помощи оставить не могу. Извините.

— Это вы меня извините. Какой-то я стал слишком чувствительный. Во всем мне чудится оскорбление. Странная штука жизнь, — Александр вздохнул, — друзья предают, а незнакомые люди пытаются помочь. Непостижима человеческая природа! — он открыл бутылку. — Предлагаю выпить за вас, добрую самаритянку!

— А я за то, чтобы у вас в жизни все наладилось!

— Это бессмысленно. Ничего уже не наладится. Нельзя жить без веры и без денег.

— Нельзя жить без любви, — возразила Саша.

— Типичное женское заблуждение. Любовь, по крайней мере, не вызывает голодную смерть. А вот отсутствие денег крайне губительно для пищеварения и жизнедеятельности человека в целом, — он снова бросил тоскливый взгляд на пруд.

— Кстати, не вздумайте здесь топиться!

— Это еще почему?

— Более неподходящего места трудно придумать. Тут глубина чуть больше метра и дно закрыто защитной сеткой, чтобы всякий мусор не всплывал. Так что если будете здесь топиться, вместо трагедии получится фарс. Вы же не хотите выглядеть смешным?

— Да мне уже все равно, если честно, но вы меня убедили, здесь топиться не буду. Пойду на Москву-реку. Там, действительно, надежнее, — Александр расхохотался. — А вы, извините, стерва! А еще прикидывались Матерью Терезой.

— Никем я не прикидывалась! — Саша театрально надулась. — Я могу быть и той, и другой в зависимости от обстоятельств. Диапазон мой личности чрезвычайно широк.

Александр посмотрел на Сашу оценивающе. Из его зеленых глаз на мгновение исчезла муть страдания, они стали веселыми, задорными и молодыми. Он даже похорошел — перестал выглядеть жалким. Саша подумала, что в прошлой своей состоятельной жизни он наверняка нравился женщинам. И даже не потому, что был богатым, а потому, что был чертовски обаятельным.

— А знаете, — сказал он, — я бы в вас влюбился, не будь я сейчас беден, как церковная мышь. Вы очень красивая женщина и очень необычная.

— Что вам мешает это сделать сейчас? Разве чувства можно контролировать?

— Их можно сдерживать. Не всегда, безусловно. Любовь для меня сейчас — непозволительная роскошь.