Татьяна Герцик - Банальная жизнь

Полупрезрительно посмотрев на нежеланную свидетельницу, надменно кивнула ей на дверь:

— А ну-ка, выйди!

Людмила со столь же презрительной физиономией твердо отрезала:

— И не подумаю! Мы тут работаем, между прочим.

Светлана, не ожидавшая отпора, взбеленилась. И заявила мне, не чураясь энергичных народных выражений:

— Ну что ж, я и при ней всё тебе могу высказать, подлая стерва!

Ну что ж, ежели ссоры не избежать, то уж лучше без свидетелей, и я повернулась к сотруднице:

— Люда, поработай пока в читальном зале. А потом обсудим, что получится.

Она с укором на меня посмотрела, но вышла, еще раз с вызывающим презрением взглянув в глаза неуважаемой ею особе. Та тщательно закрыла за ней дверь и подступила ко мне. Я выпрямилась, распрямила плечи и скрестила руки на груди, готовясь к потоку оскорблений. И они последовали.

— Какая ты мерзкая дрянь! Я про тебя много всякого слышала, но чтобы так опорочить ни в чем не повинного человека, это даже для тебя перебор! Если тебя бросил муж, мировой мужик, кстати, я его хорошо знаю…

Тут я понятливо усмехнулась. Моего бывшего мужа познать можно лишь в одном положении, горизонтальном. В нем он вполне хорош, в этом никаких сомнений нет.

— … А потом и Влад, это не значит, что ты меня можешь с грязью смешать! Что ты такое ему про меня наговорила, что он теперь и смотреть на меня не хочет? Заявила небось, что я шлюшка?

Она махала у меня перед носом немаленькими кулаками, а у меня в голове вертелась одна мысль: Влад перестал с ней встречаться? Почему? Я ведь сделала всё, чтобы он забыл, как меня и звали. Нашел кого-нибудь поинтересней или за этим кроется что-то другое?

В разгар ее воплей в комнату размашистым шагом вошла воинственно настроенная Ванда Васильевна. Остановившись напротив Светочки, грозно рявкнула:

— А ну, тихо! Прекрати орать и шуруй-ка отсюда живо, актрисочка, пока взашей не вытолкали!

Светлана хотела было возмутиться, но тут на подмогу Ванде Васильевне подоспел арьергард — взбудораженные Марья Степановна и тетя Галя. Поняв, что против такого отряда она бессильна, Светлана решила отступить, на прощанье выпустив в меня очередную порцию яда:

— А ты не думай, что сможешь снова Владом попользоваться! Он по второму кругу не ходит! Так что тебе никакие подлости не помогут! — и ушла, чувствуя себя невинной страдалицей.

Женщины сердито посмотрели ей вслед и принялись дружно меня утешать. Марья Степановна, в широком черном халате похожая на квадратный ящик, старалась придать своему низкому грубоватому голосу ласковые журчащие интонации, что делало его похожим на голос мультяшного обманщика.

— Не обращайте внимания на эту дурынду, Яна Ивановна! Все знают, что она бессовестная подстилка! И не верьте тому, что она тут наговорила!

Я благодарно успокоила своих доблестных защитниц:

— Да я и не волнуюсь. Спасибо за поддержку, без вас эта агрессорша меня бы точно побила. — И повернулась к монитору, старательно делая вид, что печатаю.

Они на цыпочках вышли, а я откинулась в кресле, положила голову на спинку, и замерла, почувствовав горечь во рту. Боюсь, подобные встряски мне давно не по силам. На щеке что-то защекотало, я провела по ней рукой, ладонь стала мокрой. Решительно встала, вышла в туалет, умылась, дав векам высохнуть, чтобы не проявилась краснота. Зажав сердце в кулак, отправилась в читальный зал, язвительно указав себе, что разнюниться и всласть пострадать я себе позволить не могу, для этого у меня слишком много дел.

Но поработать нам с Людмилой не удалось. Она начала чихать, хвататься за голову, и, наконец, попросила ее отпустить. Я не удивилась. Эпидемия гриппа свалила полпоселка, пришла и наша очередь.

Две недели в библиотеке работать было некому, все грипповали. Но вот эпидемия пошла на спад, и на работе стали потихоньку появляться мои замечательные сотрудницы.

В понедельник я сама приползла на работу красная и несчастная. Тетя Галя, первой встретившая меня у своего рабочего места, несколько испугалась.

— Яна Ивановна! Да у вас грипп! — меня умилил столь профессионально поставленный диагноз, и я согласно кивнула головой. Тетя Галя, в восторге от своей изумительной проницательности, пророчески возвестила: — Вам лежать надо, Яна Ивановна! А то заработаете осложнение, и что тогда?!

Я ожесточенно прохрипела:

— А помру тогда, и все дела! По крайней мере жизнь поспокойнее станет. Никто мешать не будет.

От моего глуповатого софизма тетя Галя озадаченно замолчала, и я смогла пробраться в свой кабинет, спиной чувствуя ее скорбящий взгляд.