Виктория Рутледж - Взрослая жизнь для начинающих

— Боже, Мэри, какая ты красивая, — простонал Лайам. Голос его невероятно возбуждал, — такой сильный и насыщенный. — Ты такая теплая и близкая, и я так тебя хочу…

Мэри закрыла глаза и откинула голову, представляя, как в приглушенном свете из прихожей по-лебединому белеет сейчас ее вытянутая шейка. Она чувствовала себя красивой. Ей было не по себе, но она действительно чувствовала себя красивой. Она чувствовала…

И в тот момент до нее дошло, что а) у нее не было ни одного диска «Лед Зеппелин», а сейчас она уже не сомневалась, что слышит именно их, и b) на нее кто-то смотрит.

Глаза ее широко распахнулись.

— Я сейчас залезу с головой под одеяло, — сказала Айона, резко приподнявшись на диване, — вид у нее был очень нездоровый, — и сделаю вид, что ничего не видела, ладно?

И она натянула на голову новенькое лиловое одеяло Мэри, египетское, хлопчатобумажное, и начала считать до десяти.

«О Боже, — подумала Мэри, перепуганная и покрасневшая от стыда. — Она расскажет Ангусу, что я соблазнила беззащитного подростка, а Ангус расскажет ей, как я его по ошибке поцеловала, и обо мне начнут думать, как о разведенной нимфоманке, Господи, а может, так оно и есть! Да есть ли кто-нибудь, в чьи объятия я не брошусь? В какую тварь я превращаюсь?»

Мэри прижала пальцы к вискам, — голова уже болела по-настоящему, и тут она вспомнила, что купила в аптеке три упаковки презервативов, но не взяла таблеток от мигрени.

К половине десятого Ангус уже подал посетителям почти все горячие блюда, которые были приготовлены, — оставалось только полдюжины теплых салатов. Габриэл уже отправил в зал несколько десертов, и, несмотря на атмосферу на кухне, которая была одновременно и холодной, и раскаленной, казалось, что все снова вернулось в свое русло.

Ангус ходил от раздачи к столикам на автопилоте, так как одна половина его мозга тревожилась об Айоне, а вторая обдумывала, как поступить с Габриэлом.

Почему она не сказала ему про экзамен? Как ей только пришло в голову, что он не хочет об этом знать? Что он, по ее мнению, сделал бы, завали она экзамен, — бросил бы ее? Сердце его ныло. Она наверно все еще в шоке, раз ее так вырвало; как же это в стиле государственного здравоохранения — выставить человека за дверь, не предложив даже чашечку чаю с сахаром. Очень хорошо.

— Это не наше.

Ангус посмотрел на тарелки с жареным скатом и с бараньими котлетками, — их он как раз собирался поставить на стол, а потом на посетительницу, которая утрированно закатывала глаза, повернувшись к своему спутнику.

— Простите?

— Мы поменяли заказ и попросили пирог с птицей, — я это девушке сказала.

— Какой девушке?

— Блондинке, той, хорошенькой.

Ангуса так и подмывало спросить: «А что, была еще и страшненькая блондинка?» — но он сдержался. Вместо этого Ангус изобразил самую радостную улыбку, на которую только был способен, хотя напрягать мышцы щек в этот вечер становилось все более болезненно.

— Извините, я думаю, что заказ по ошибке не попал на кухню. Я сейчас схожу и разберусь.

А как вообще можно руководить заведением, если приходится работать с таким негодяем, как Габриэл, который приходит и уходит, когда ему только вздумается, превращает Тамару в существо еще более бесполезное, чем в его отсутствие, вводит Джима в состояние странного оцепенения, — каждый раз, когда Джим видел собранную в конский хвост гриву Габриэла, он превращался в мальчишку, разыгрывавшего из себя солидного менеджера…

— Рик, за девятым столиком поменяли заказ, — сообщил Ангус, поставив тарелки обратно на окошко для готовых блюд. — У тебя сохранился листок с тем заказом?

— Вот там, на штырьке наколот, — сказал Рик, не отрывая глаз от фруктового мороженого, — он поливал его рубиново-красным малиновым соком из коробки из-под маргарина. — Если его уже приготовили.

Ангус перебрал листки с заказами и нашел тот, на котором несколько строк были перечеркнуты. Так это он и есть? Прочесть почерк Тамары было практически невозможно.

— Может, ее отправить куда-нибудь поучиться? — произнес он, обращаясь к самому себе.

— Это кого? — поднял глаза Рик. — Тамару? Она сегодня все путает, как никогда, — такое впечатление, что она работает по какому-то другому меню.

— Или же действует по указанию звезд, — предположил Марк. — Вы Телец, и вам полагается говяжья голень.

— А ну заткнулись, — огрызнулся Габриэл, возвращаясь от холодильника с огромной банкой мороженого. — Не сметь так говорить о моей цыпочке, поняли?