Анна Берсенева - Единственная женщина

— Нет. Мне даже интересно — как это будет и какой он будет?

— Ну, может, и она еще — тоже неплохо, — заметил Юра.

Лиза только улыбнулась в ответ: она специально попросила, чтобы ей не говорили после ультразвука, кто у нее родится, но уверенность в том, что родится мальчик, не покидала ее.

— Мальчик Сереженька родится, — сказала она, прижимаясь к Юриному плечу. — Поехали, Юра, поехали — пора уже…

Чернышевский в сквере у Покровских ворот тоже светился изморозью.

— Сны, наверное, видит, — усмехнулся Юра, выходя рядом с ним из машины. — Четвертый или, может, даже пятый.

Он волновался гораздо больше, чем Лиза. Она заметила, что у него даже руки дрожат, когда он закрывает машину.

— Ну что ты? — Она взяла его за руку. — Что может случиться, отчего ты волнуешься? Это же не в чистом поле — здесь врачи, больница. Чернышевский вон тоже наблюдает!

Но его не успокаивали ее шутки.

— Ты не смейся, Лиз, — сказал он. — Что же, что больница и врачи? Мне все равно кажется: тут какие-то такие законы вступают, что уже…

— Ну, они мне и помогут, эти законы, — заключила Лиза. — Ты обо мне будешь думать — и все будет хорошо!

— Думать — это уж точно. Думать я буду так, что…

Он замолчал, словно задохнулся. Он вообще дышал тяжело, и она даже испугалась:

— Что это ты дышишь так? Опять задыхаешься?

— Да ну! — махнул рукой Юра. — Не задохнусь, не волнуйся.

— Ты все-таки не стой под окном, — попросила она. — Смотри, уже зима настоящая. Это долго длится, и что ты там выстоишь? Утром позвони — тебе все скажут.

— Я утром приеду, да? — сказал он. — А вдруг ты родишь до утра?

— Вряд ли, ну правда! — успокоила Лиза. — Я бы и сама не против, но вряд ли. Посмотри, уже пять, а у меня еще только-только схватки начинаются.

Наверное, она не очень его убедила. Во всяком случае, в одиннадцать, выглянув в окно предродовой палаты, Лиза увидела его, сидящего на скамейке в больничном сквере. «Да уезжал ли он вообще?» — подумала она.

Думать ей было все труднее. Схватки повторялись теперь каждые три минуты, это происходило вот уже в течение двух часов.

— Что ж так часто? — спрашивала она у входящей время от времени в палату Регины Яковлевны. — Я думала, это уже в самом конце так часто!..

— Все нормально, — успокаивала Регина. — Еще полежишь, еще не время. Даже походи, если хочешь — может быть, тебе это легче будет.

— Лучше дайте маску! — взмолилась Лиза. — Не могу я больше, Регина Яковлевна!

— Глупости, не нужна тебе маска. Все у тебя хорошо, ты здоровенькая — ну и рожай, как природа велела. Что хорошего, если ты надышишься и спать будешь? Тебе работа предстоит, нечего голову дурманить! Мы кого рожаем — мальчика?

— Мальчика, — подтвердила Лиза сквозь подступающие от боли слезы.

— Тем более. Погуляй, погуляй! В окошко посмотри — вон Юрочка твой на лавочке сидит, нервничает. Помаши ему ручкой, успокой!

Лиза с трудом встала с кровати — и тут же почувствовала, как все мгновенно изменилось в ней. Словно прорвалось что-то — и ребенок, до сих пор только болью разрывавший ее изнутри, вдруг двинулся вперед, мощно и неостановимо!

— Все, Регина Яковлевна, все! — вскрикнула она. — Я же чувствую — сейчас уже, сейчас!

— Вот и умница, раз чувствуешь, — спокойно сказала Регина. — Я же говорю: помаши мужу, успокой — и пойдем себе спокойно рожать!

Лиза с трудом подошла к окну, схватилась рукой за подоконник. Юра уже не сидел на лавочке: словно почувствовав, что с нею происходит, он встал и теперь всматривался в окна.

Она постучала пальцами по стеклу — непонятно зачем, все равно ведь невозможно было снаружи расслышать этот стук. Но он тут же взглянул именно на ее окно — и сделал несколько шагов к ней, рванулся, как будто хотел вбежать прямо в это окно на втором этаже.

Она не видела сверху его лица — но чувствовала все, что с ним происходит, так ясно, словно они были совсем рядом.

И вдруг, в короткое мгновение между приливами боли, она увидела того, кто шел по аллее, за Юриной спиной. Он шел быстро, почти бежал, как будто боялся не успеть — только куда? Потом увидел Юру — и словно споткнулся, остановился, не решаясь идти дальше.

«Надо же — не решается!» — мелькнуло в голове у Лизы.

Но тут же она забыла о Саше Неделине, стоявшем у Юры за спиной посреди аллеи. Она еще видела Юрино лицо — вдалеке и вблизи одновременно, — еще чувствовала, как любовь к нему заливает ее горячей, могучей волной, — и тут же боль перекрыла все, боль и порыв, боль и движение!