Анна Берсенева: Единственная женщина

— Юра, а что сейчас с этим Звонницким? — наконец решилась она спросить.

Они сидели утром за завтраком, ветер шевелил кружевные шторы в маленькой гостиной.

— А что с ним — да ничего, — ответил Юра, и Лиза снова увидела стальные лезвия его глаз. — Подколзев сидит и не выйдет, за ним много всякого — Дума дала разрешение, исключительный случай! А Звонницкому что же? Пришел, принес заявление об уходе.

— И ты просто взял и подписал?

— А что я должен был делать? Он глаз не поднимал, а я смотреть на него не мог. Потом, уже выходя: извините, Юрий Владимирович… Сволочь!

Он помолчал, прищурившись.

— Ты знаешь, я ведь даже понимаю — точнее, представляю, — как он впутался в это. Его-то лично я почти не знал, но круг, из которого он вышел, знал хорошо. Это люди, подверженные идее — даже не какой-то конкретной, а идее как таковой. Системные люди, и поэтому несвободные. Хотя очень квалифицированные — программисты, физики, инженеры, кого там только не было!

— Так ты поэтому с ними расстался? — догадалась Лиза. — И с этим Сашей Неделиным?

— С Сашей… С Сашей не поэтому… — Юра замолчал, словно всматривался куда-то.

— Юр, ты не говори об этом, если не хочешь. Мне Сережа вообще сказал однажды, чтобы я не заговаривала с тобой об этом Саше загадочном…

— Да ну, Лиз, ничего загадочного в нем нет. В том-то и дело… Он очень много мне дал, так много, как мало кто другой. Иногда мне казалось, что я вообще ничего не понимал о мире, пока не познакомился с ним. У него такая феноменальная способность видеть любое явление в целом — я подобного ни у кого больше не встречал.

— Ты… Ты жалеешь, что расстался с ним? — спросила Лиза.

— Нет, — твердо ответил Юра, но тут же добавил: — Вернее, тогда не жалел нисколько. Сережа мне сказал — давно, в детстве почти: он тебя ломает под себя. Так оно и было. Саша лучше меня знал, каким я должен быть, что должен делать, с кем дружить и с кем работать. Может, он и имел право судить — по интеллекту своему, по способности к предвидению. Но я-то такой, как я есть, я-то не могу быть другим! Он хотел, чтобы я и дальше тащил за собой всех этих людей — его круг. А я уже видел, что они не чувствуют реальности, что знания у них — мертвые, с жизнью не связанные. Что я должен был с ними делать?

Он говорил со знакомой Лизе горячностью, и, внимательно слушая его, Лиза успела порадоваться: вот и это вернулось!..

— Значит, ты расстался с этим кругом? — спросила она.

— Да. А Саша сказал: учти, ты еще об этом пожалеешь. Я когда Сереге об этом рассказывал, он говорит: надо же, не думал, что Неделин способен на угрозы! Но ведь это не угроза была! Ну что он, убить меня угрожал? Он считал, что я непременно сам уверюсь в его правоте и сам к нему еще приду!..

— Сам? — Лиза недоверчиво посмотрела на Юру. — Ты уверен, что он собирался ждать, пока ты сам уверишься?

— А как же еще? — Лицо у Юры стало недоуменным. — Он всегда был уверен в своей правоте, ни разу ни в чем не усомнился…

Лизе нечего было возразить — откуда ей знать, что думал этот неведомый Саша? Но по тому, что рассказал ей Юра, по тому, как менялось лицо Сергея, когда речь заходила о Неделине, — она чувствовала, что такой человек не станет просто ждать…

— Я, может, и Звонницкого потому пригласил: казалось, должен же я чем-то искупить вину… — продолжал Юра.

— Вину? — удивилась Лиза. — В чем же вину и перед кем?

— Да перед ними перед всеми! Мы ведь сначала вместе работали, в самом начале «Мегаполиса». А потом я понял: они строят неживые схемы развития, если я соглашусь — погорю. И поставил условие…

— Они сами ушли?

— Сами. Все ушли, до единого. Хотели, кажется, свою фирму организовать, но не получилось. Так и разметало их по свету. Но нельзя сказать, чтобы они все канули — некоторые вон в Штатах, в Германии. Один — советник премьер-министра, другой — глава Центра экономических реформ.

— Так в чем же ты виноват? — улыбнулась Лиза. — Наоборот, они должны быть довольны, что вы расстались.

— Не знаю… — произнес Юра. — Все-таки ведь не сразу они устроились…

Она вдруг подумала: хорошо бы поговорить с этим Сашей Неделиным… Она даже не понимала, для чего нужен ей разговор с совершенно незнакомым человеком, но мысль эта возникла в ее голове так отчетливо, как будто с нею было связано что-то значительное.

Она давно уже привыкла угадывать Юрино состояние, словно особый барометр находился где-то у нее внутри. И неожиданные мысли о Неделине заставили ее насторожиться: не значит ли это, что о нем думает в это время Юра?