Ирина Гончарова - Целоваться с дьяволом

— Видит Бог, Светлана, я долго боролась с тобой, но ты не желаешь жить так, как надо, поэтому пеняй на себя! — сурово сказала бабка и уже через неделю определила меня в специнтернат для трудных подростков. Вот так и закончилась моя вольная жизнь.

Светлана тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и потянулась к трубке телефона:

— Марин, я через час буду в галерее. Ты как?

— Уже лечу, — бодро, как всегда, ответила подруга.

Марина была для Светы верным товарищем во всех ее делах. В галерее на ней лежала вся административно-организационная деятельность, ведь Светлана художник и заниматься разного рода организацией очень не любила. Ей больше по душе запереться на неделю в своей мастерской и творить, но галерея требовала художественного руководства, поэтому часто приходилось жертвовать творчеством в пользу общего дела. Вот и сейчас Светлана готовила тематическую выставку «Зимние мотивы», в которой принимали участие не только маститые художники, но и молодые, талантливые студенты художественных училищ. Это была идея Светланы — внести свежую струю и показать работы молодых. Коллеги осуждали ее за это, считая, что так размывается чистое искусство, но Светлана знала по себе, как трудно молодым пробить дорогу и сколько талантов остается нераскрытыми только потому, что «старики» боятся потерять свое место. Ее учитель, благодетель и первый владелец галереи Алексей Николаевич Новиков, умирая, завещал ей свое дело и просил дать возможность молодым выставляться здесь. И Светлана трепетно исполняла последнюю волю учителя. В связи с этим ее галерея была чрезвычайно популярна среди иностранцев. Известно, как падки они на все новое, авангардное. А Светлана редко кому отказывала из художников, и поэтому у нее можно было встретить работы самых разных художественных направлений. Так, она открыла для Запада имя талантливого, молодого художника Михаила Шевелева, чьими живописными работами заинтересовался даже Лувр, купивший вскоре один городской пейзаж. Потом была выставка акварелей латышской студентки Художественной академии — Илоны Дзинтаре. И снова успех. И теперь уже Илона успешно выставляется за рубежом. Выставки часто заканчивались распродажей. И Светлана понимала, как важно выгодно представить хорошую картину и как необходимы молодым дарованиям деньги. Иногда она даже отказывала маститым художникам, понимая, что те и так заработают себе на кусок хлеба с маслом, предпочитая работы неизвестных. А Марина развила бешеную деятельность среди московского бомонда, рекламируя галерею и, собственно, имя модной художницы Ланы Светловой — таков был псевдоним Светланы.

Ее картины были не всякому понятны — порой слишком мрачные, они отражали состояние ее души. Странные городские пейзажи, написанные в мрачных тонах, наводняли ломаные фигуры людей… Во всех картинах присутствовала тема дьявольского, чего-то страшного, непонятного и пугающего. Художественная тусовка столицы поначалу не приняла творчества Светловой, но ее друг, Алексей Николаевич Новиков, поверил в нее и показал первую ее картину в своей галерее. На картину сразу нашлось два покупателя, и ее выставили на аукцион. Владельцем стал французский предприниматель Пьер Голуа, который не только занимался бизнесом в России, строя автомобильный завод в Тольятти, но и собирал коллекцию русского авангарда. Картина Светланы настолько ему понравилась, что за нее была выложена огромная сумма — порядка пятисот тысяч франков при начальной цене лота пятьдесят тысяч. Пьер на этом не остановился, а приехал в Москву снова и познакомился со Светланой. Как водится, он оказался сражен шармом русской женщины и предложил ей свою дружбу и сотрудничество. Они часто переписывались, Пьер настаивал на более близком знакомстве. Добродушный толстяк с пухлыми, маленькими ручками, он был очень трогателен в своих ухаживаниях, но каждый раз Светлану что-то останавливало. И за восемь лет их отношения плавно перешли в дружеские.

Так и протекала теперь ее жизнь: картины, сын, Марина, выставки… Сейчас странно было вспоминать, что когда-то Светлана находилась в других, страшных условиях, весьма не подходящих для творчества.

После уютной бабушкиной квартиры меня поразили серость и убогость интерната. Темно-зеленые стены, обшарпанный линолеум, идеально застеленные кровати, и надо всем этим — тошнотворный запах тушеной кислой капусты. Честное слово, на вокзале я чувствовала себя уютней, чем в этом учебном заведении. Народ здесь подобрался лихой, почти у каждого родители сидели или отсутствовали вообще — эти дети были самыми жестокими. В интернате я с первых же дней столкнулась с произволом, царившим в этой среде. Воспитатели работали спустя рукава, и основную роль в организации подростков играл местный хулиган Николай Пафнутьев — по кличке Пафнут, с которым у администрации была негласная договоренность. В интернате царствовал закон зоны — иначе и не определишь. Пафнут отвечал за внешний порядок в «строю», а начальство закрывало глаза на «мелкие» недоразумения и разборки. Страшно это было — хоть чем-то не понравиться Пафнуту. Почему все так его боялись, объяснить никто бы и не смог. Выше среднего роста, плечистый брюнет с развитой мускулатурой и пронзительным взглядом зеленых глаз из-под бровей — он не был красавцем. Но даже взрослые признавали в нем лидера, и мало кто выдерживал его взгляд и не отводил глаз. Парень был беспощаден, в его деле фигурировала статья за умышленное нанесение тяжких телесных повреждений собственному отцу (потом, много позже, я узнала, что его отец забил беременную жену прямо на глазах у ребенка). Мне он совершенно не понравился, и харизма его на меня не действовала — ведь каким бы он ни был, но что такое Пафнут против моей бабушки Виктории?..