Сьюзен Льюис - Крик души

— Почему ты не позвал меня? — закричала Никки.

Он покачал головой:

— Я не знал, где ты. Я думал, что ты вышла и оставила его одного, или… Я не знаю, что думал. Я был так потрясен тем, что пытался сделать, что не знал… Это было… О боже, прости меня, прости! — Он задыхался и едва мог держать себя в руках. — Я не хотел причинить ему боль… Я жалею, что вообще поехал туда…

Никки потрясенно посмотрела на Спенса, чье лицо было белее мела. Она почти физически чувствовала, как внутри у него сжалась пружина жажды насилия, и поняла его.

— Все эти годы, — продолжал ее отец, — я считал тебя своим ребенком, Николь. Ты значишь для меня больше, чем кто бы то ни было, но однажды стали проявляться признаки того, что ты — дочь Мэтью. Ты хотела писать… Возможно, я и сумел бы заставить себя поддержать тебя в этом, но твоя мать не могла. Она все еще носит шрамы с того времени, которое провела с ним. Ночные кошмары не прекратились, но они стали менее частыми, пока мы не узнали о болезни Тея-Сакса. Я не мог вынести мысль о том, что вы обе опять страдаете из-за него… А потом выяснилось, что и ребенок тоже обречен страдать. Я хотел положить всему этому конец, и в те моменты, когда я был с… Когда я… Но я не смог сделать этого… Я клянусь… — Ему становилось все труднее дышать, и, когда он прижал руку к груди, Никки и ее мать метнулись к нему.

— Джереми! — воскликнула Адель. — Что с тобой?

— Все хорошо, — проскрипел он. — Все хорошо. Просто… Все хорошо.

С трудом подавив ярость, Спенс подошел к нему и помог добраться до кресла.

— Сядьте, — сказал он, почти жалея, что не может просто выйти отсюда и позволить этому человеку страдать — поступить с ним так, как он поступил с Заком.

Тяжело опустившись в кресло, Грант поблагодарил Спенса и повернулся к жене.

— Ты должна вызвать полицию, — заявил он.

Лицо Адели стало пепельно-серым.

— Давай покончим с этим, — спокойно произнес он.

Адель перевела взгляд на Никки.

— Молодой человек, пожалуйста, принесите мне телефон, — попросил Грант Спенса.

Спенс окинул взглядом комнату.

— Нет, подожди! — крикнула Никки, когда Спенс пошел за трубкой. — Давайте сначала подумаем…

— Мы должны реабилитировать твое имя, — сказал ей отец, все еще задыхаясь. — Однажды я уже позволил твоей матери взять на себя мою вину, и я не собираюсь позволить тебе… — Он закашлялся и снова приложил руку к груди. — Телефон, — напомнил он Спенсу.

Никки покачала головой.

— Нет, — твердо заявила она. — Рано. Сначала я хочу тебе кое-что сказать.

Когда взгляды всех присутствующих устремились на нее, она подошла к дивану и села на краешек, положив на колени сжатые в кулаки руки, и пристально посмотрела на отца. Когда ей показалось, что Спенс хочет сесть рядом с ней, она сделала ему знак оставаться на месте, а затем подождала, когда сядет мать.

К тому времени, как она закончила говорить, Спенс вышел и ждал ее в машине, а отец, которого сотрясал кашель после больше чем часа споров, ушел в спальню, чтобы прилечь.

— Она твоя дочь, Адель, — напомнил он своей жене. — Мне все равно, как ты это сделаешь, просто заставь ее образумиться.

В комнате теперь оставались только Никки и ее мать, и им еще многое нужно было обсудить, но обе они были слишком измучены, чтобы продолжать разговор.

Взгляд Адели был тяжелым и глубоко расстроенным, когда она окинула им дочь.

— Это потому, что ты понимаешь, что с ним станет, если…

— …если ему предъявят обвинение, и он предстанет перед судом, — закончила за нее Никки. — Да, частично, но я думаю и о Заке, и о моем настоящем отце… И о тебе.

Адель медленно покачала головой.

— Ты бы предпочла не слышать последнее, и ты сама это знаешь, верно?

Никки встала.

— Спенс меня уже заждался, — сказала она и, не попрощавшись, ушла.

Миссис Адани ждала на улице, возле станции Темпл-Мидс, когда Дэвид вышел с платформы и направился к ней: дорожная сумка висела на одном плече, чехол с камерой — на другом. Стоял прекрасный апрельский день, теплый, словно уже пришло лето, — а ведь было еще раннее утро. Ночью прошел сильный дождь, и булыжная мостовая влажно блестела на неожиданно ярком солнце, а с цветущих деревьев сыпались лепестки, словно дождевые капли. И утренняя свежесть, и общее настроение дня заставляли поверить в то, что весна пришла.

При взгляде на приближающегося Дэвида бархатно-карие глаза миссис А. вспыхнули материнской гордостью — он по-настоящему красивый парень, подумала она, хотя и понимала, что никогда ему об этом не скажет. В Лондоне у Дэвида все складывалось как нельзя лучше: с начала марта у него почти не было выходных, он постоянно снимал рекламные ролики или дополнительный материал для фильмов, а в последнее время — еще и короткометражку, сценаристом и режиссером в которой выступала Вэл Флемминг, одна из новых восходящих звезд киноиндустрии. После того как Дэвид отказался снимать первый фильм Вэл, чтобы поддержать в горе Никки и Спенса, он был уверен, что никто в компании Дрейка не захочет дать ему второй шанс; но, к счастью, он ошибся.