Алиса Лисовская - Нарисуй меня счастливой. Натурщица

— Ну, пива. Совсем немножко, — отмахнулась Алина. — Такая жара на улице.

— Ты знаешь, что спиртное плохо действует на неокрепший организм?

— Мам, мы же не в твоей больнице, — поморщилась Алина. — И потом, ты что, забыла, что я уже не школьница?

— То, что ты окончила школу, не дает тебе права считать себя взрослой, и к тому же...

— Ну началось, — перебила Алина, не желая слушать нотаций матери, и открыла дверь в свою комнату.

— Как ты со мной разговариваешь?! — возмутилась Лора Александровна и шагнула следом за дочерью.

— Прекрати читать мне свои лекции! Я выросла, понимаешь, вы-рос-ла, — по слогам произнесла Алина. — Я уже не та маленькая девочка, которой нужна твоя защита. Это моя жизнь, и я хочу ее прожить так, как я хочу, а не так, как мне будут советовать! Пусть даже родная мать!

— Я же тебе добра хочу, — растерялась Лора Александровна.

— Ты лучше его себе захоти, — грубовато буркнула Алина. — Ты же выглядишь, как старуха! Давно бы нашла себе мужичка какого-нибудь, глядишь, и похорошела бы...

— Алина, что ты говоришь?..

— Правду я говорю! Ты что, хочешь, чтобы я так же, как ты, всю свою жизнь просидела дома из-за какого-то идиота, которому твоя верность глубоко до лампочки и который за десять лет ни разу не соизволил поинтересоваться, живы ли мы вообще и как нам живется?!! В этом заключается твое добро?

— Не смей говорить об отце гадости!!! — Лора Александровна тоже перешла на крик.

— Я что, по-твоему, должна ему в ножки поклониться за то, что он нас бросил? — нехорошо прищурилась Алина и выкинула вперед обе руки с известной комбинацией из трех пальцев. — Вот ему, пусть выкусит!

Лора Александровна стремительно шагнула вперед, и на щеке Алины мгновенно расцвело красное пятно от материнской пощечины.

Алина схватилась рукой за горящую щеку и подняла на мать глаза, и та впервые увидела в них ненависть.

— Уходи из моей комнаты! Немедленно!

Лора Александровна сама испугалась того, что натворила, а ненавидящий взгляд Алины заставил ее попятиться к двери.

— Аленька... прости, я не хотела...

— Я не хочу с тобой разговаривать! Уходи сейчас же! — В глазах Алины стояли слезы. — Если ты сию же секунду не выйдешь, я уйду сама!

И Лора Александровна поняла, что это не пустая угроза: ее дочь и в самом деле может уйти из дома куда глаза глядят.

— Аленька, успокойся... я ухожу, ухожу...

Лора Александровна медленно закрыла за собой дверь Алининой комнаты.

— И никогда больше не называй меня Аленькой! — понеслось ей вдогонку. — Ты прекрасно знаешь, что я ненавижу это имя!!!

Аленькой Алину когда-то называл отец.

Лора Александровна устало опустилась на диван, невидяще глядя в бормочущий телевизор. Она и раньше знала, что никогда не была для дочери таким авторитетом, которым когда-то был для нее отец. Но эта вспышка ненависти испугала ее не на шутку. Дочь окончательно выходила из-под ее контроля, и она отчетливо поняла, что ничего не может с этим поделать.

Еще одной потери в этой жизни ей не выдержать, Лора Александровна знала это давно и отчетливо. Если Алинка действительно соберется и уйдет из дома... Нет, об этом и думать страшно! Мысли Лоры Александровны беспорядочно метались. Она была почти в панике.

«Вадим! — неожиданно подумала она. — Он один может подействовать на Алину, уговорить не делать глупостей. За эти десять лет я ни разу к нему не обращалась. Неужели он откажет мне в единственной просьбе? Это действительно хорошая мысль, где-то у меня был его телефон...»

Лора Александровна резко поднялась с дивана и вытащила из шкафа потрепанную записную книжку. Лихорадочно принялась перелистывать страницы. Мгновенно накатило воспоминание, как Вадим протягивает ей листок с написанным на нем номером телефона: «Позвони вечером, договоримся насчет алиментов».

«Нам ничего не надо от тебя», — одними губами отвечает Лора, но рука ее машинально берет протянутый листок.

Дома она долго держала его над зажженной спичкой, то приближая, то удаляя от огня... В конце концов, спичка обожгла ей пальцы и упала на стол, а Лора Александровна разревелась в голос над выпавшим из руки листком, который она так и не смогла сжечь...

— Вот он! — обрадованно вытащила она из записной книжки злосчастную бумажку, бросила быстрый взгляд на часы: половина двенадцатого. Но ждать до утра у нее не было сил.

Лора Александровна поставила на колени телефон, глубоко вздохнула, словно перед прыжком в омут, и подняла трубку. Пальцы ее дрожали, и ей два раза пришлось набирать номер заново.