Юджиния Райли - И нет преград…

Энни решила получше изучить своего врага.

— Расскажи о себе, охотник за головами, — небрежно попросила она.

Сэм взглянул на нее с удивлением.

— Ты опять со мной заговорила?

— Ты же сам предложил наладить отношения. Он пожал плечами:

— И что же тебе рассказать?

— О твоей семье, о том, где ты провел детство, и все такое. — Она посмотрела на него с любопытством. — Ты говорил, что ты наполовину индеец…

— На четверть шайенн.

— Как это получилось?

Губы Сэма сложились в задумчивую улыбку.

— Наверное, все началось с моего деда. Пятьдесят лет назад он приехал к индейцам в качестве миссионера.

— Твой дед был священником? — поразилась Энни.

— Да, баптистским пастором. Он встретил мою бабушку, шайеннку, на индейской территории. Они поженились и отправились на Запад. В дороге родился мой отец. Дед стал разъездным проповедником в Калифорнии, а отец вырос на западе и рано обзавелся женой. Когда мне было всего семь лет, мы переехали в Колорадо. Как раз в это время на Пайкс-Пик нашли золото.

— Твой отец был золотодобытчиком?

— Нет, картежником, который надеялся разбогатеть, выигрывая у старателей золотые самородки. А мама была школьной учительницей. Она преподавала в Нью-Идене — шахтерском городке, в котором мы поселились.

Энни покачала головой:

— Картежник и школьная учительница. Ничего себе парочка!

Сэм нахмурился.

— Отец часто пропадал в соседнем городке, где играл с золотодобытчиками. Но к сожалению, почти все деньги он просаживал на выпивку и проституток.

— Мне очень жаль, — сказала Энни. Сэм причмокнул, погоняя лошадь.

— Мама одна воспитывала нас с сестрой. Энни подавила смешок.

— Прости, но ты не похож на сына учительницы. Сэм ухмыльнулся.

— Да, я вырос совсем не таким, как моя младшая сестра Бетси. Мама пыталась приучить меня к книгам, но я предпочитал проводить время на охоте и рыбалке или шататься по городку, слушая рассказы старожилов.

— Похоже, ты пошел в своего отца, — криво усмехнулась Энни.

— Ну, разве только самую малость, — признал он, сложив вместе большой и указательный пальцы.

— И все же ты рос не без мужского влияния.

— Это верно. К тому же через несколько лет после того, как мои родители обосновались в Колорадо, туда приехал дед — надо полагать, чтобы наставить на путь истинный местных грешников… и, разумеется, моего отца. После смерти деда бабушка вернулась к шайеннам и по сей день живет в их племени, хоть официально индейцы были выселены из Колорадо.

— Она была рада, что вернулась к своим аборигенским корням? — поинтересовалась Энни.

Сэм кивнул, хотя его явно озадачили слова «аборигенские корни».

— Она очень любила моего деда, но так и не прижилась в его безумном мире белых людей. Наверное, отчасти поэтому они все время переезжали с места на место.

— А что твои родители? Отец в конце концов остепенился. Сэм покачал головой.

— Когда мне было тринадцать, пришло известие, что его застрелили во время ссоры за карточным столом.

— Какое несчастье, — пробормотала Энни.

— А через два года моя мама умерла от малярии. Тогда-то мы с сестрой и перебрались к бабушке, в ее племя.

— Ты жил с шайеннами? Его лицо озарилось.

— Да, и это было замечательно. Бетси едва исполнилось тринадцать лет, и ей требовалось женское руководство. Она прожила там даже дольше, чем я, а когда стала взрослой, вышла замуж за белого траппера (Охотник, ставящий капканы.) и уехала с ним в Вайоминг. Она пишет мне письма.

— Ты скучаешь по ней?

— Конечно. Кроме нее, у меня больше не осталось родных, если не считать моей бабушки. — Сэм вздохнул. — Я прожил у шайеннов несколько лет и многому научился у их воинов. Теперь я умею охотиться и рыбачить по-индейски, ходить по следу. Благодаря моим шайеннским братьям я обрел цель в жизни, когда отправился на поиски озарения.

— На поиски озарения? — переспросила Энни, вспомнив, что совсем недавно уже слышала от кого-то это странноое выражение. — Что это значит?

— У юношей-шайеннов есть традиция: они уходят в дикие края и там голодают. После нескольких дней поста и медитации воину является его духовный знак — тотем. Я отправился на поиски озарения, когда мне было шестнадцать, и увидел ястреба, который посоветовал мне стать охотником за головами.

— И тогда ты ушел из племени?

— Я ушел позже, но и потом не порвал связи с племенем. Несколько раз в году я навещаю бабушку и людей ее хлемени. Я признателен шайеннам за то, что они наставили меня в жизни.