Юлия Туманова - Море волнуется — раз

Хозяин дома растерянно и виновато кивнул.

— Обещал. Все времени нет, Темыч.

Семен со Степаном обменялись многозначительными взглядами.

— Чего ты? Совсем сдурел? Он же пошутил насчет лавки-то.

— Да? — Эдик рассеянно поскреб усы, обвисшие скучными хвостами по подбородку. — А я думал — серьезно.

У него все теперь было серьезно и любая мелочь обретала размеры вселенской катастрофы. Сегодня с утра тапки не мог найти, так чуть весь дом не разгромил в припадке ярости. Потом долго извинялся перед Агнессой Васильевной, вместо завтрака выпил литров десять кофе и смолил одну за другой забытые Глашей сигареты, неумело затягиваясь и кашляя.

Сам он никогда не курил, и ее сразу начал уговаривать, чтоб бросила.

Бросила курить, бросила работу, что там еще?

Черт, он все делал не так! Тут любая бы сбежала на край света! А Глаша — не любая…

— Так, так, так, — покачал головой Семен, — все ясно.

— Что тебе ясно? — пихнул его в бок братец. — Помолчи уж.

— Мы что, сюда молчать приехали? Давайте выпьем, мужики!

Артем глянул мрачно, Эдик продолжал бегать из угла в угол, словно и не слышал ничего.

— Глупость сказал, — понял Сенька. — Тогда давайте выяснять обстоятельства дела.

— Что выяснять-то? Тебе же все ясно, — хмыкнул Степа, — у Эдьки вон все на лице написано. Несчастная любовь называется. Правильно я говорю, Эдька?

— Я сам виноват, — пояснил тот, больше для себя. — Я ее подавлял.

Артем отвернулся к окну и стал внимательно рассматривать дорожки во дворе. Зачем он сюда приперся? Группа поддержки справилась бы и без него, а он все равно в этих делах ни дьявола не понимает. Слова-то, слова какие — «подавлял он ее!» И что это значит, черт подери?

— Она красивая хоть? — с энтузиазмом поинтересовался Семен.

— Очень, — загрустил пуще прежнего жених, — очень красивая.

— Так, может, просто того… хвостом вильнула… Красивые — они знаешь, какие непутевые!

— Ты что плетешь-то? Видишь же, человек не в себе! Не поладили они, с кем не бывает! При чем тут «непутевая». Эдька, ты что-то ей сказал? На что она обиделась-то?

Эдик посмотрел на друга более-менее осмысленно.

— Думаешь, если я так больше не буду, она вернется?

Сенька ничего такого не думал. Артем мысленно чертыхнулся. Этот детский сад начинал его по-настоящему бесить.

Он решительно прошел в середину комнаты.

— Погоди, Эд, давай ты сначала нам по порядку все расскажешь. А потом мы вместе придумаем, как действовать.

Во всяком случае именно так принято работать с проблемой. Сначала узнать, что именно она из себя представляет, а потом приниматься за устранение.

Может, любовные передряги тоже разрешаются подобным образом, а?

Откуда ему знать…

Эдик рассказывал долго и непонятно, и глаза его заволоклись мечтательной дымкой, потому как вместо проблемы он обрисовывал прекрасное прошлое, в котором они с Глафирой были счастливы.

— Тогда почему она сбежала, раз было все так здорово? — жестко осведомился Артем.

— А? Да, сбежала. Я не знаю. То есть, догадываюсь, конечно, но…

— Слушай, ты чего хочешь-то? — невозмутимо перебил Артем. — Чтобы она вернулась и была такой, как тебе удобно? Или чтобы она просто вернулась, без всяких условий? Или чтобы не возвращалась совсем, а наши предприимчивые братишки нашли бы для тебя замену?

— Ка-какую замену? — испугался Эдуард.

Артем популярно объяснил, какую. Близнецы воодушевленно подтвердили, что это как раз не проблема.

— Мне не надо замену, — пробормотал несчастный жених. — Мне ее надо.

— Да ты на себя посмотри! — психанул все-таки Артем. — Немытый, небритый, усы вон уже на шее висят! Сидит, нюни распускает, на работе не появляется!

Эдик развел руками.

— Не могу я, Темыч. Душа ни к чему не лежит.

— Тьфу ты! Прям как баба малохольная! Собирайся давай, поехали.

Близнецы хором полюбопытствовали, куда это он собрался.

— На кудыкину гору! Мы на хрена сюда плыли, а? Всей компанией водку жрать? Иди, иди, одевайся, — повторил он для Эдика, — мы тебя к ней доставим, а там разберетесь.

От злости сводило скулы. Да на кой черт сдалась она, эта семейная жизнь, если человек — близкий человек, нормальный, вменяемый — вдруг сделался похожим на зомби?! Эдька, который ни при каких обстоятельствах не опускал рук, и все ему было нипочем, и неудач он будто бы не замечал, а пер себе дальше. Неторопливо, упрямо, уверенно, словно запрограммированный на успех.

А что сейчас? Из-за какой-то девицы — будь она триста раз красавица и умница! — так изводиться! Душа у него, блин, ни к чему не лежит!