Юлия Туманова - Море волнуется — раз

Боже, как стыдно!

Лучше бы он ее выгнал! Взашей, как давеча выразилась Сонька.

— Томка! Томка, ты встала? Можно к тебе?

— Э…

Она быстро натянула вечернее платье и зачем-то укрылась сверху покрывалом.

— Привет. Мне на работу пора, будешь уходить, поставь квартиру на сигнализацию, ладно?

— Паш, — она покусала губы, — а я вчера… очень плохо себя вела?

Он хохотнул.

— Нормально. А что, муки совести? Если хочешь, встань в угол и хорошенько подумай о своем поведении!

У него почему-то было прекрасное настроение. Несмотря на то, что он проспал, на летучку опоздал, обычные утренние тосты спалил, кофе пересластил, а брюки, поглаженные с вечера, оказались мятыми, потому что вчера на них уселась пьяная подруга его сестрицы.

А поди ж ты — весело и легко на душе, будто все так и должно быть!

— Паша, ты меня извини, ладно? Я не знаю, что это на меня нашло! Просто идиотизм какой-то! Честное слово, не думай, я…

Я не такая, да? Я жду трамвая! Очень проникновенная, убедительная речь.

В полном отчаянии она уставилась в стену, не смея взглянуть Пашке в глаза.

А взглянула бы, очень удивилась. Он улыбался, и взгляд его светился безграничным весельем. И еще чуточку — ласковой снисходительностью. Пожалуй, от удивления она бы испугалась еще больше и не сказала бы того, что сказала.

— Я же не просто так приперлась, Паш, я по делу. Ладка вчера была в «Богатырях», и я наплела ей с три короба про передачу, на которой разыгрываются туристические путевки. — Она перевела дыхание, облизнула губы и еще быстрей залопотала: — Мы теперь можем такую путевку ей подсунуть. У нее же все равно телевизора нет, проверить она не сможет.

Пашка сел рядом и озадаченно поскреб в затылке.

— Ты что вчера пила-то?

— Паша! — взмолилась она. — Ну правда, мне очень стыдно! Пожалуйста, не напоминай, а?

— Нет, мне просто интересно. Как говорится в таких случаях: «У меня только два вопроса. Что вы курите и где вы это берете?»

Сроду он не разговаривал с девицами подобным образом. Девицам принято целовать ручки, говорить комплименты, обсуждать с ними животрепещущие темы моды, фитнеса и новую роль Брюса Уилисса.

Впрочем, никто из его знакомых девиц не напивался до полусмерти и не обсуждал всерьез операцию «Гуманитарная помощь».

— Паша! — снова дернулась она и посмотрела-таки на него.

Он не ожидал этого. Ему даже в голову не приходило, что бывают такие взгляды. Ни виноватости, ни смущения в ее глазах не осталось, а только что-то совсем незнакомое или полузабытое, от чего вдруг побежали мурашки, будто он отлежал руку. Или ногу. Или голову. Наверное, с ней, с головой, с самого утра что-то не в порядке.

— Тамара, давай поступим так. Я сейчас отправлюсь на работу. А ты меня дождешься. Или у тебя съемка?

Она отрицательно потрясла головой.

— Значит, дождешься. Я к обеду вернусь, и мы все обсудим…

Томка вдруг разозлилась.

— Я не твоя навязчивая фанатка, ясно? Что ты меня завтраками кормишь постоянно? Не надо мне никаких обсуждений! И ждать тебя я не собираюсь!

— Какими завтраками? Ты что?

— Ты мне вчера обещал все спокойно обсудить, а сам через десять минут сбежал на совещание!

Ему почудилось, или она в самом деле разговаривает с ним будто обиженная супруга, которая отчаялась дождаться его к ужину?!

Или к этому… завтраку?

Что происходит?

— Я сама все сделаю, ясно?

Отбросив покрывало, она вскочила и понеслась из комнаты, но запуталась в платье и принялась изворачиваться, надеясь самостоятельно застегнуть пуговицы на спине.

— Перестань. Иди сюда, — сказал он внезапно осипшим голосом.

Продуло его, что ли, из форточки?

Тамара послушно попятилась.

Он ловко застегнул платье, но легче от этого не стало. Белоснежная, ослепительная кожа, хрупкие позвонки, мягкий изгиб в том месте, где спина уже не была спиной, а начиналось что-то прекрасное, крепкое, округлое, от чего невозможно было оторвать глаз, — все это оказалось близко, пусть на мгновение, но он успел привыкнуть, черт побери! И что теперь делать?

В первую очередь убрать руки с ее талии, вот что!

Он быстро спрятал ладони за спину, словно неудачливый карманник.

— Если ты действительно так хочешь, давай действовать. Расскажи, что ты придумала, — сказал Пашка, не понимая ни слова из собственной речи.

Тамара разочарованно вздохнула, осознав, что он больше не собирается ничего на ней застегивать — а тем более, расстегивать! — и села рядом. И рассказала.