Анна Тодд - После

– Потому, что не хотел. Я ненавижу это место, – спокойно говорит он, расстегивая черные джинсы.

– Что ты делаешь?

– Раздеваюсь, – отвечает он невозмутимо.

– Я имею в виду зачем?

Хотя часть меня задыхается от желания снова почувствовать его руки, надеюсь, он не думает, что я собираюсь заниматься с ним сексом.

– Ну… не хочу спать в узких джинсах и ботинках, – с усмешкой говорит он.

Откидывает волосы со лба, и они встают торчком. Любое его движение заставляет меня трепетать.

– А-а…

Он стягивает рубашку через голову, и я не могу отвести от него взгляд. Его татуированный торс безупречен. Он кидает мне футболку, но я не ловлю ее, давая упасть на пол. Я выжидающе приподнимаю бровь, и он улыбается.

– Ты можешь спать в ней. Полагаю, ты не захочешь спать в нижнем белье. Хотя я буду не против.

Он подмигивает мне, и я смеюсь.

Почему я смеюсь в ответ? Я не могу спать в его футболке, я буду чувствовать себя слишком голой.

– Я буду спать одетой, – отвечаю я.

Он смотрит на меня. Он не сделал еще ни одного обидного замечания о моей длинной юбке и строгой синей блузке, и я надеюсь, что не сделает.

– Хорошо. Если хочешь, чтобы тебе было неудобно, пожалуйста.

Хардин в одних трусах подходит к кровати и скидывает маленькие подушки на пол.

Я открываю комод. Как я и предполагала, тот пустой.

– Не бросай подушки на пол. Их нужно складывать сюда, – говорю я, но он только смеется и швыряет на пол еще одну подушечку.

Я со вздохом поднимаю подушки и засовываю их в комод. Он снова смеется и, отбросив одеяло, падает на кровать. Закинув руки за голову, он улыбается мне. Слова, набитые на руке, вытягиваются. Длинное, стройное тело выглядит очень изящно.

– Ты же не собираешься ныть из-за того, что придется спать со мной в одной кровати? – спрашивает Хардин, и я закатываю глаза.

Я вовсе не собиралась ныть; знаю, это плохо, но больше всего на свете я хочу оказаться с ним в одной постели.

– Нет, кровать достаточно широка для нас двоих, – говорю я с улыбкой.

Не знаю, в чем причина – то ли в улыбке Хардина, то ли в том, что на нем одни трусы, – но настроение мое улучшилось.

– Вот теперь это Тесса, которую я люблю, – дразнит он, и мое сердце замирает.

Я знаю, он меня не любит и никогда не полюбит, но эти слова так прекрасны!

Забираюсь на самый край кровати, как можно дальше от Хардина. Еще немного, и я упаду. Он хихикает, и я переворачиваюсь к нему лицом.

– Что смешного?

– Ничего.

Он лежит, закусив губу, пытаясь не ржать. Мне нравится, когда он в игривом расположении духа, его смех заразителен.

– Нет, скажи!

Я дуюсь и закусываю губу. Он смотрит прямо на мой рот, и, прежде чем закусить колечко между зубами, облизывает губы.

– Ты никогда раньше не спала с парнем? – Хардин перекатывается на другой бок, приближаясь ко мне.

– Нет, – просто отвечаю я, и его улыбка становится шире.

Мы всего в полуметре друг от друга, и я, не осознавая, что делаю, протягиваю руку и тычу в ямочку на его щеке. Он удивленно на меня смотрит. Хочу убрать руку, но Хардин хватает ее и снова кладет на щеку, медленно двигая вверх-вниз по своему лицу.

– Не знаю, почему до сих пор никто еще тебя не трахнул; все, что ты делаешь, отлично к этому располагает, – говорит он, и я вскакиваю.

– Я никогда особо не сопротивлялась, – признаюсь я.

Ребята в старших классах считали меня привлекательной и, в общем, вертелись вокруг меня, но ни один ни разу не попытался всерьез заняться со мной сексом. Все знали, что я с Ноем; мы были влюблены и каждый год выбирали друг друга на День святого Валентина.

– Это либо ложь, либо ты училась в школе для слепых. Одних твоих губ достаточно, чтобы мне стало жарко.

Я с ума схожу от этих слов, и он смеется. Подносит мою руку к своим влажным губам. Я чувствую пальцами его горячее дыхание и удивляюсь, когда он осторожно кусает подушечку моего указательного пальца так, что у меня мягко сосет под ложечкой. Он ведет моей рукой по своей шее, и мои пальцы скользят вдоль татуированных стеблей плюща. Он пристально смотрит на меня, но не останавливается.

– Тебе нравится то, что я говорю тебе, верно? – Его лицо – в тени, но от этого еще сексуальней. Мое дыхание замирает, и он снова улыбается. – Я вижу у тебя на щеках румянец, слышу, как меняется твое дыхание. Ответь мне, Тесса, воспользуйся своими полными губками, – говорит он, и я хихикаю: не знаю, как реагировать. Я никогда не признаюсь, что его слова делают со мной.