Анна Тодд: После

– Не хочешь вернуться наверх? – шутит он, опуская руку мне на спину.

– Может быть.

– Надо чаще поить тебя шампанским. – Я перемещаю его руку обратно мне на талию, и он обижается, отчего я смеюсь еще больше. – На самом деле я неплохо провел время, – признается он.

– Я тоже. Спасибо, что пришел со мной.

– Я не хотел бы быть где-то в другом месте.

Я понимаю, что он хотел бы находиться не столько на свадьбе, сколько со мной рядом. Эта мысль меня очень греет.

– Могу я вас пригласить? – спрашивает Кен, когда начинается другая песня.

Хардин хмурится, смотрит на меня, потом снова на отца.

– Да, только на одну песню, – ворчит он.

Кен смеется и повторяет за сыном.

– Одну песню.

Хардин отпускает меня, и рука Кена ложится мне на талию. Я подавляю сложный комок нахлынувших чувств и обнимаю его. Во время танца он непринужденно беседует, и неприязнь притупляется. Мы смеемся над явно нетрезвой парочкой, качающейся взад-вперед рядом с нами.

– Посмотри-ка, – говорит Кен, и в голосе его слышна заинтересованность.

Я поворачиваюсь туда, куда он показывает, – и слышу собственный вздох: Хардин неловко покачивается вместе с Карен. Она смеется, когда он наступает на ее белые туфли, а он смущенно улыбается. Сегодня он лучше, чем я даже мечтала.

Когда песня замолкает, Хардин быстро подходит ко мне, а Карен следует за ним. Мы сообщаем счастливым молодоженам, что собираемся ехать, обмениваемся объятиями, в случае Хардина уже менее неловкими, чем раньше. Кена кто-то зовет, и он кивает. Они с Карен еще раз прощаются с нами, благодарят за то, что мы пришли, и исчезают в толпе.

– Ой, ноги просто отваливаются! – Я впервые в жизни так долго ходила на каблуках, и мне нужна неделя, чтобы восстановиться.

– Хочешь, я тебя понесу? – насмешливо спрашивает Хардин детским голосом.

– Нет, – хихикаю я.

Когда мы выходим из шатра, то видим Тревора, прогуливающегося с мистером Вэнсом и Кимберли. Кимберли улыбается мне и, оглядев Хардина с головы до ног, подмигивает. Я стараюсь не рассмеяться, притворяясь, что кашляю.

– Вы разрешите мне потанцевать с вашей дамой? – дразнит Вэнс Хардина.

– Ни в коем случае, – смеется Хардин.

– Ты уже уходишь? – спрашивает Тревор.

– Мы ненадолго, честно говоря, – отвечает за меня Хардин. – Рад был повидаться, Вэнс! – кричит он через плечо.

– Это было грубо, – выговариваю я ему, когда мы садимся в машину.

– Он флиртовал с тобой. Я имел право на грубость.

– Трев не флиртует, он просто был вежлив.

Хардин закатывает глаза.

– Он хочет тебя, я уверен. Не будь наивной.

– Просто, пожалуйста, будь с ним повежливей. Я с ними работаю и не хочу проблем, – спокойно говорю я.

Сегодня был слишком хороший вечер, чтобы портить его ревностью.

Хардин недобро усмехается.

– Я всегда могу попросить Вэнса его уволить.

Я не могу сдержаться и смеюсь над его самоуверенностью.

– Ты с ума сошел! – фыркаю я.

– Только когда дело касается тебя, – говорит он, выезжая на дорогу.

– Я так люблю приезжать домой! – взвизгиваю я, когда мы заходим в квартиру; и тут понимаю, что там очень холодно. – Когда ты не отключаешь отопление.

Я дрожу, а Хардин смеется.

– Я до сих пор не разобрался в климат-контроле; чересчур продвинутый.

Пока Хардин пытается выяснить, как настроить температуру, стягиваю одеяло с кровати и вытаскиваю еще два из шкафа, водружаю все это на диван и возвращаюсь в спальню.

– Хардин! – зову я.

– Иду!

Он отрывается от отопления, приходит и рассеянно смотрит на меня.

– Можешь расстегнуть? – спрашиваю я.

Когда он касается кончиками пальцев моей голой кожи, я вздрагиваю. Он извиняется, поспешно расстегивая платье, и оно падает на пол. Я снимаю туфли и обнаруживаю, что бетонный пол просто ледяной. Подбегаю к шкафу, достаю самую теплую пижаму, которую могу найти.

– Позволь дать тебе кое-что, – говорит он, подходя к шкафу и доставая толстовку с капюшоном.

– Спасибо, – улыбаюсь я.

Не знаю, за что я так люблю одежду Хардина, но то, что я ее ношу, делает нас ближе. Я никогда не носила одежду Ноя, кроме одного раза, когда позаимствовала в кемпинге его футболку. Хардину, кажется, тоже нравится, что я ношу его одежду. Он жадно смотрит, как я надеваю его футболку. Замечаю, как он усиленно пытается распустить узел галстука, и прихожу на помошь. Он молча смотрит, как я стягиваю с его шеи узкий галстук и откладываю в сторону, хватаю пару огромных толстых фиолетовых носков, которые мама купила мне на прошлое Рождество. Тут меня осеняет, что до Рождества – всего три недели. Неужели мама не хочет, чтобы я приехала домой, как раньше? – удивляюсь я. Я не была дома с тех пор, как уехала в колледж.