Анна Тодд - После

– Ой, извини. Это Тесс… Тесса. Моя… девушка, – отвечает он. – Тесса, это Гамми… моя бабушка.

Я улыбаюсь и встаю. Мысли о встрече с бабушкой Хардина никогда не приходили мне в голову. Я полагала, что его бабушки умерли, как у меня. Он никогда не упоминал о них, но это неудивительно. По крайней мере, мне он не рассказывал.

– Очень приятно с вами познакомиться, – говорю я ей.

Хочу пожать ей руку, но у Гамми – другие планы: она тянет меня в объятия и целует в щеку.

– Мне так приятно! Ты такая красивая! – Она говорит с акцентом еще более сильным, чем у Хардина. – Меня зовут Адель, но ты зови меня Гамми.

– Спасибо! – Я краснею.

Гамми хлопает в ладоши от радости.

– Просто не верится, что ты здесь! Ты видел своего отца? Он знает, что ты здесь? – спрашивает она, глядя на Хардина.

Хардин стыдливо прячет руки в карманы.

– Да, он знает. Я приезжал сюда в последнее время.

– Ну, рада это слышать. Я не знала, – говорит она, и я вижу, что она готова снова заплакать.

– Итак, друзья, если все рассядутся, церемония начнется в ближайшее время, – говорит человек с микрофоном, поднявшийся на трибуну.

Гамми тянет Хардина за руку, прежде чем он успевает запротестовать.

– Садись с семьей, вы не должны сидеть позади.

Он смотрит на меня, и я вижу в его глазах «помоги мне». Но я лишь улыбаюсь и иду за ними. Мы занимаем место рядом с кем-то, похожим на Карен, видимо, это ее сестра. Хардин берет меня за руку, и его бабушка отводит взгляд и улыбается нашей любви, прежде чем взять его за другую руку. Он замирает, но не убирает руку. Кен занимает свое место, и когда он видит сына в первом ряду, на его лице – потрясающее выражение: трогательное и душераздирающее одновременно. Хардин даже улыбается ему, и Кен с радостью улыбается ему в ответ. Лэндон стоит рядом с Кеном, но Хардин, кажется, об этом и не думает; он бы никогда на подобное не согласился. Входит Карен и направляется к алтарю; по шатру прокатывается вздох. Она такая красавица! Она смотрит на жениха так, что я склоняюсь к плечу Хардина. Она сияет от счастья, от улыбки в шатре становится светлее. Платье задевает пол, и щеки горят, добавляя ей очарования.

Церемония очень красивая. Я сижу с мокрыми глазами; даже уверенный голос Кена дрожит, когда он дает обеты невесте. Хардин смотрит на меня, улыбаясь, поднимает руку и вытирает мне щеки. Карен и Кен совершают свой первый поцелуй как муж и жена под возгласы и аплодисменты толпы.

– Размазня, – дразнит Хардин, и я кладу ему голову на плечо.

Толпа выходит. Немного выждав, мы сопровождаем бабушку Хардина в другую палатку. Как я и думала, там еще красивее. Стены задрапированы белой тканью с черными узорами и черно-белыми цветами в центре. На потолке – фонарики, как во дворе, которые бросают тонкие лучи по всей комнате, красиво бликуя на посуде и глянцевых белых тарелках. Центр шатра освобожден под танцпол с черными и белыми плитами. Официанты стоят наготове, ожидая, когда все рассядутся.

– Ты не исчезай. Я хочу увидеться с тобой сегодня вечером, – говорит нам бабушка Хардина и оставляет нас.

– Это самая красивая свадьба, на которой я был, – говорит он, глядя на белую ткань на потолке.

– Я не была на свадьбе, потому что была маленькая, – говорю я, и он улыбается.

– Мне это нравится, – говорит он, целуя меня в щеку.

Я еще не привыкла к публичному проявлению чувств, но скоро это изменится.

– Что именно? – спрашиваю я, когда он садится за стол.

– То, что ты не была на свадьбе с Ноем, – говорит он, и я смеюсь.

– Я тоже, – уверяю я, и он улыбается.

Еда вкусная. Иду за курицей, а Хардин выбирает стейк. Устроен «шведский стол», и можно есть что хочешь. Я макаю курицу в сливочный соус, но пока несу вилку ко рту, Хардин перехватывает кусок и, улыбаясь, жует. Он даже кашляет, пытаясь жевать и смеяться одновременно.

– Это тебе за кражу моей еды, – дразню я, отправляя новый кусок в рот прежде, чем он успевает его схватить.

Он смеется, обнимая меня, и я ловлю взгляд женщины напротив. Она явно не в восторге от этого, Хардин целует меня в плечо. Я резко оглядываюсь на нее, и она отводит взгляд.

– Принести тебе еще тарелку? – спрашиваю я Хардина достаточно громко, чтобы услышала неприятная женщина.

Она смотрит на человека рядом с ней и поднимает бровь. Он, кажется, не обращает на нее внимания, и это раздражает ее еще больше. Я улыбаюсь и обнимаю Хардина. Он не обращает внимания так же, как и мужчина через стол, и я рада.

– Э-э, да, конечно. Спасибо.