Джоанна Кингслей - Сокровища

— Добро пожаловать, господа, — произнесла женщина в дверях. — Добро пожаловать в мой дом.

Стефано ожидал увидеть слугу — дюжину слуг, — но это была сама Коломба — женщина, которая очаровывала Европу почти четверть века. Он смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Никогда в жизни ему не встречалась женщина, в которой в единое целое соединились бы такая красота и элегантность. Блестящие черные волосы были высоко уложены на голове, подчеркивая изящество ее лица. Шелковое платье пыльно-розового цвета, расшитое жемчугом, облегало ее еще стройную фигуру и мягкими складками ниспадало на пол. Лицо было сияющим, что еще больше подчеркивалось блеском бриллиантов на шее. Клеопатра, Елена Троянская, Жозефина… Сама Ева… ни одна женщина в истории не могла быть более изысканной и обольстительной, чем Коломба.

Стефано огорчился, когда она сначала повернулась к брату.

— Вы, должно быть, Витторио, — произнесла она, протягивая ему руку.

Стефано затаил дыхание, боясь, что Витторио может дать выход своему неодобрению в виде потока оскорблений. Но, поколебавшись, он взял руку и быстро пожал ее.

Она слегка улыбнулась ему и повернулась к Стефано.

— А вы Стефано…

Поддавшись импульсу, с которым он не мог совладать, Стефано взял ее руку и наклонился, чтобы поцеловать ее. Губы коснулись кожи мягкой и гладкой, как перо. Когда он вновь взглянул на нее, ее сапфировые глаза задержали его, и она улыбнулась улыбкой, которая осветила ее лицо. Теперь он понимал, как она могла зажечь сердца стольких мужчин.

— Входите, пожалуйста. Я ждала вас обоих очень долго.

Витторио помедлил в нерешительности. Стефано заметил, что у брата было обеспокоенное, подозрительное выражение, когда он переступал порог.

Что же до него, он уже знал, что сделает все для этой женщины. Абсолютно все.

Когда Стефано вступил в мир Коломбы, он почувствовал, словно перенесся назад во времени. Единственными звуками были нежное шуршание ее платья, когда она вела их по коридору, и резонирующее тиканье часов с фарфоровым циферблатом. Даже дождь за плотно зашторенными окнами уже больше не был слышен. Везде горели свечи — наверху в люстрах, в настенных канделябрах, в серебряных подсвечниках; их пламя мерцало на полированных поверхностях бесчисленных и бесценных предметов, наполнявших Ла Тану: фарфоре, золоченых бронзовых статуэтках, булях, серебряных шкатулках, на картинах в позолоченных рамах.

В конце коридора засиял более яркий свет, и она повела их в ту сторону. Она двигалась с грацией девушки в три раза моложе ее, подумал Стефано, и с уверенностью женщины, которую чествовали на трех континентах.

Когда они вошли в гостиную, у него перехватило дух. Это была восхитительная комната с отделкой золотом по розовому, бледно-фиолетовому и розовато-лиловому. Херувимы резвились на нарисованном на потолке небе; под ногами на ковре цвели цветы.

Стены были увешаны картинами. Одна из них, обнаженная одалиска с ниткой светящегося жемчуга, привлекла к себе внимание Стефано.

— Тициан? — почтительно спросил он.

— Да. — Она улыбнулась, очевидно довольная, что он узнал ее. — Это одна из моих любимых.

— А это, — сказал он о другом большом полотне, где голова пышной ню покоилась на белой груди лебедя, — Рубенс. Красавица.

— Упадничество, — шепотом произнес Витторио. Он прекрасно понимал ценность картин и, как только вошел в дом, начал подсчитывать стоимость каждого предмета.

Какой бы развращенной она ни была, но, ей-богу, эта женщина стоит целое состояние.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила она им и указала на бархатные кресла и диван перед камином. Когда она сделала жест рукой, бриллианты на запястье поглотили свет пляшущих языков пламени и прочертили в воздухе светящуюся дугу. Перед диваном стоял столик с лакированным подносом, на котором были расставлены полупрозрачные фарфоровые кофейные чашечки, золотой кофейник и камчатные салфетки.

Витторио чопорно сел в одно из кресел, но Стефано сразу же направился к дивану, чтобы сесть рядом с Коломбой. Очарованный ею, он стремился стать частью той ауры, которая окружала ее. Еще ни одна женщина не оказывала на него такого сильного действия. Ее запах околдовал его; голос успокаивал, и, хотя он был в ее обществе всего несколько минут, у него возникло ощущение, что он знал ее всю свою жизнь.

Когда она взяла кофейник, чтобы налить кофе, кольца на пальцах вспыхнули в свете от камина. Она носила их на всех пальцах, кроме одного, заметил Стефано. Только палец для традиционного кольца невесты был свободен.