Фэй Уэлдон - Ненавижу семейную жизнь

— Ты надушилась? — спрашиваю я.

— Духи называются Joy, — объясняет Хетти. — Они очень дорогие. Я так, слегка.

— Теперь понятно, почему Китти плачет, когда ты к ней подходишь, — говорю я. — Духи перебили твой настоящий запах, запах матери, запах молока. Не от тебя она отворачивается, а от этих сучьих духов.

Я сказала более грубое слово. Обедающая неподалеку женщина с удивлением поднимает голову от своего супа из сладкого красного перца. Вид у меня сегодня эфемерно-воздушный, то есть вокруг шеи витает розовато-серый шифоновый шарф, костюм бледно-розовый. Фигура у меня для женщины моих лет вполне приличная — если, конечно, я гляжу на себя в зеркало не сбоку, а прямо. Волосы поседели за одну ночь вскоре после того, как я рассталась со своим кривопалым мужем. С тех пор они не доставляют мне никаких хлопот — тряхнула головой и пошла себе.

Я сейчас сильно похожа на маму. Широко расставленные глаза, овальное лицо. Надеюсь, характер у меня более веселый, чем у нее. И уж конечно куда более богатый и выразительный запас сильных выражений. Кривопалый обожал сквернословить, в шестидесятые годы высшие слои общества переняли этот обычай у рабочего класса, заразилась им и я. Хетти молчит. Она не говорит мне, что Агнешка сказала, будто духи подарила ей Элис. Не рассказывает и о том, что, судя по признанию Барб, Агнешка покинула свое предыдущее место в большой спешке и совсем не при таких обстоятельствах, когда дарят Joy. Хетти не знает, что скоро Агнешка начнет появляться в Мартиновых снах.

Мы с Хетти церемонно целуемся, прощаясь. Троекратно, сначала в правую щеку, потом в левую, снова в правую, на французский манер. Откуда у нас взялось это, не понимаю. Раньше все обменивались рукопожатием при встрече и прощании, легким, скорее для проформы, а сейчас вон положено чмокать. Такое впечатление, будто мы все норовим улечься в одну огромную кровать и продемонстрировать миру, что никто не боится подцепить заразу. Хотя на самом деле мы как раз и боимся.

На следующий день Хетти, придя на работу, отдает флакон Joy Барб. Она не рассказывает Барб, каким образом духи попали к ней, ей не хочется слышать, что та сказала бы по этому поводу, ей просто жаль, если такие дорогие духи пропадут. И она говорит Барб, что Китти не нравится этот запах, и это, в общем-то, чистая правда.

— Ах, я ведь и сама не знаю, хочу я ребенка или не хочу, — говорит Барб. — Я не хочу остаться без детей, но как подумаю, что означает ребенок в реальной жизни, просто в ужас прихожу.

Алистер принял ее обратно, при условии, что у них будут дети. Он показал ей свои детские фотографии и потом себя в молодости, когда у него еще не было бычьей шеи, и в, общем, он, оказывается, был вполне ничего.

Теперь Китти уже не плачет, когда Хетти к ней подходит, теперь она радуется, улыбается, прижимается к ней и даже научилась говорить “мама”.

— Я же вам говорила: все наладится, — твердит Агнешка. — Все дети проходят такую стадию. Образно говоря, они словно бы окончательно перерезают пуповину, метафорическую пуповину.

Она уже совсем хорошо говорит по-английски. Два раза в неделю она ходит на вечерние курсы английского языка и один раз в школу танца живота. Два вечера в неделю Хетти и Мартин бывают у друзей или ужинают в ресторане и два дня проводят дома и просто отдыхают, иногда к ним в гостиную приходит Агнешка, иногда сидит у себя в комнате и занимается.

В один из вечеров Хетти тоже отправляется учиться танцу живота в школу в Камден-тауне. Занятия с восьми до девяти. Район страшноватый. Полиция оттеснила торговцев наркотиками и наркоманов к Кентиш-тауну, но от исписанных граффити стен по-прежнему исходит угроза, и опасность висит в воздухе. Хетти приходится пройти мимо толпы парней в натянутых на голову капюшонах, к счастью, они поглощены своими делами и не проявляют интереса к ней. Она надеется, что не проявят его и когда она будет возвращаться. Перед началом урока ей продают очень милые египетские шарфы, пояса и юбки, которые ей не нужны, а потом учат, как двигать животом, чтобы все остальное тело было неподвижным, и как вращать бедрами, чтобы пустить по животу правильную волну. Все это вполне нравится Хетти, она чувствует себя раскрепощенной и соблазнительно-женственной. Преподавательница, толстуха с огромным животом, которым она выделывает немыслимые чудеса, наверняка считает ее анорексичкой.

Сначала договаривались, что Агнешка пойдет вместе с Хетти и познакомит ее с преподавательницей, а Мартин останется с ребенком, но вдруг выяснилось, что ей надо готовиться к квалификационному экзамену по английскому языку, а Мартин должен еще глубже погрузиться в изучение процентного содержания жира в бифбургерах, чтобы как можно убедительнее доказать, насколько они нам необходимы.