Фэй Уэлдон - Ненавижу семейную жизнь

Дом на Колдикотт-сквер увеличивался в размерах. Джордж решил сделать к нему пристройку, отремонтировать и просушить полуподвальное помещение, чтобы Розанне было удобнее там жить и можно было поставить пианино для его талантливой племянницы Лалли, а также восстановить люк, через который викторианские угольщики спускали в подвал грязные мешки с черным сверкающим углем, ну и заодно оборудовать приличную ванную. Раньше ванна стояла в кухне и накрывалась деревянным щитом, который выполнял также роль буфета. Если кому-то хотелось принять ванну, сначала надо было убрать со щита разную кухонную утварь и еду и где-то все это разместить. А еще раньше Серена купала своих детей в кухонной раковине.

Заработки Серены росли, и постепенно ванна переместилась в новую ванную комнату, а на ее место поставили полноценный буфет, появилась посудомоечная машина, белье теперь стирали в стиральной машине, а не в прачечной самообслуживания. Фасад дома покрасили, окна заменили, древоточца извели, даже подвал расширили и превратили в ярко освещенное и вполне пристойное жилое помещение.

Доходы Серены не падали на нее как манна с небес, деньги приходилось зарабатывать, она должна была трудиться, ходить на службу, и пока она работала, дети оставались большую часть времени под присмотром нянь — о-пэр. Они воспитали Лалли, потом Лалли и я — в основном я — воспитали Хетти, теперь Хетти и Агнешка будут воспитывать Китти, и никому не ведомо, кто из них окажет на девочку большее влияние.

У Барб беда. Она заливается слезами. Она не может работать, не может думать, не может даже говорить по телефону. Ее чарующие глаза покраснели и распухли. Хетти редко встречала таких красивых женщин, как она. Они вместе работали в “Хэтем Пресс” в самом начале своей карьеры. Барб тогда была нескладная толстощекая девица, а сейчас это выхоленное, ухоженное, с изумительной фигурой, рафинированное создание. Руки Хетти служат ей, чтобы размахивать ими при ходьбе, чтобы нянчить детей и обнимать Мартина, они всегда закрыты рукавами, которые защищают от холода и прочих нежелательных воздействий. Барб рукавов не носит, уверенная в совершенстве своего прекрасного тела, своих мраморных рук и плеч. Когда она жестикулирует, ее белые, гладкие, немыслимо обольстительные руки летают как крылья. С тех пор как она вышла замуж за члена парламента от партии тори, Алистера, который унаследовал огромное состояние, она стала одеваться с безупречным вкусом, ее туалеты созидают творцы моды столь высокого полета, столь элитарные, что их имена почти и не встречаются в газетах. Хотя порой она может снизойти до “Харви Николз”, выбрать там что-то и зайти в примерочную.

Хетти удивляется, что Барб все еще считает ее своей лучшей подругой. Зачем существу столь возвышенному нужна такая приземленная женщина, как Хетти? Но вот, оказывается, нужна. Барб проста и демократична. Можно сколько угодно ей завидовать, но никуда не денешься: Барб действительно демократична. Прошел всего месяц, как Хетти вернулась на работу, но и она уже выглядит заметно более элегантной и ухоженной. Привела в порядок волосы, подправила брови, отращивает ногти.

Но сегодня Хетти, занимающаяся зарубежными правами, чувствует себя просто измочаленной. Ей то и дело приходится забегать в соседнюю комнату — посмотреть, как там Барб, и постараться ее успокоить. А пока Хетти нет, на ее телефонные звонки отвечает Хилари Реншоу, которая делит с Хетти кабинет, и Хетти это не слишком по вкусу. Хилари хоть и занимается англоязычными правами, но, судя по всему, считает, что порученный Хетти иностранный сектор подконтролен и ей, хотя статус у обеих одинаковый. Сейчас Хетти платят меньше потому, что она уходила в декретный отпуск и потеряла свою ставку, а вовсе не потому, что агентство считает ее работу менее важной в сфере его, агентства, интересов, и вообще Хетти надеется, что через полгода она будет получать больше, чем Хилари.

Хетти ждет звонка из Варшавы и не хочет, чтобы Хилари сняла трубку и сделала какую-нибудь глупость, например столковалась об окончательных условиях договора, который Хетти заключать не хочется — время еще не пришло: Хетти уверена, что варшавское издательство согласится заплатить больше, если на него надавить, и она как раз собирается надавить. Хилари все еще живет в каменном веке и считает, что у бывших социалистических стран нет денег, но Хетти-то знает, что их жалобам на нищету никто больше не верит: издательское дело в Польше сейчас переживает настоящий бум, Агнешка ей рассказала.