Нина Леннокс: На осколках прошлого

Лучше бы я закрыла тогда рот и стояла молча. Если бы я только знала, что бросаю ему вызов этими словами!

— Естественно, самые лучшие. Ещё увидимся, Ники Кросс.

Это было сказано с какой-то скрытой угрозой, которую я сразу не смогла распознать. Затем он резко повернулся и вышел.

Ну вот, не так уж много тебе и мыть сегодня, Кросс. На улице уже начало темнеть, и я стала собираться домой. Обратно, к своему одиночеству и печали. И Цезарю, который, конечно же, страшно по мне соскучился. Ведь еду я ему, как и обещала, насыпала в свой больше ни на что непригодный тапок.

Глава 2.

Середина сентября. Скоро первый осенний месяц подойдет к концу, а никаких перемен в моей жизни не предвиделось. Как всегда. Если только кота нового опять подберу… Назову его Адольфом, всё равно, лучше Цезаря он не будет. И тогда моя жизнь заиграет всеми оттенками черного. Цезарь! Вот же, черт. Забыла купить ему корм. Почему-то, тот, из тапки, он есть не захотел. Странно.

Свернув с Ривер-авеню, я зашла в зоомагазин. Затраты на Цезаря были сравнимы с затратами на ребенка. Работала на кота, называется. И что получала в ответ? Вкусно пахнущие тапки каждое утро и уничижительный кошачий взгляд. Об этом я всю жизнь и мечтала, что уж скрывать. Так, а сейчас меня ожидал художественный магазин. Зачем я туда шла, я знала прекрасно — за красками и холстом. Но смысл данного поступка был мне абсолютно не понятен. Мысли о рисовании всегда доставляли боль. Учиться и стать выдающимся художником — моя глупая мечта. Однако учиться я не могла, оставалось лишь завидовать тем, кому это удалось. Это не очень приятное чувство охватывало меня каждый раз, когда я проходила мимо Академии искусств. Как там всегда говорил мой отец? Ах, да, что я тупа и посредственна. Зачем мне образование, тем более, художественное? Художники — ленивые бездельники, носящиеся с кисточкой в зубах. Иждивенцы, способные лишь кистью по бумаге водить. Попробовал бы он, хоть раз, своими дрожащими ручками, для начала, удержать кисточку, алкаш. Зато изрекать «мудрые» мысли он, как всегда, горазд, причем в числе первых. Теперь это всё не имело значения, больше не имело. Время потеряно, годы не вернуть, да и я уже скоро забуду, как рисовать.

Посмотрев на часы, я направилась в сторону магазина. У Мел было еще минут двадцать на потрахушки прежде, чем нагрянет нравственная полиция в моем лице. Я уже представляла эту анархию, этот хаос, разбой, полное надругательство над моей квартирой. В квартирке, которую я снимала, особо не разбежишься: рисовать негде, что уж тут говорить про секс. Да там, если только, в догги-стайл, согнувшись пополам, можно было что-то, похожее на эротику, изобразить! Отчасти, во мне говорила зависть, я тоже хотела быть знакома с сексом не только опосредованно, через видео-контент, а, так сказать, напрямую. Ну и ладно. В настоящий момент мою голову занимали более прозаичные мысли, а именно — как нарисовать мистера неоригинального тестостерона. Да, да, по этой причине я тащилась через полгорода в этот магазин. Просто потому, что я дура, которая шла тратить последние деньги, чтобы нарисовать напыщенного, прочно обосновавшегося у нее в уме павлина в костюме за три тысячи.

Нет, не павлина, дятла. И он уже целые сутки долбил мозг своими офигенными карими глазами. Меня это достало, конкретно, притом. Придется сублимировать неудовлетворенность в творчество. Секс с красками, как альтернатива сексу с Майклом Митчеллом. Глупо, я знаю. Глупость, вообще, была синонимом моей жизни. Хотелось, как-то, запечатлеть воспоминания о нём. Он — мечта, а я всего лишь Ники Кросс, чьи мечты никогда не сбываются. Нарисую и забуду. Да, именно так и сделаю.

Вернулась домой я в восемь часов. Конечно же, мои мечты о том, что Мел и ее супер-клевый парень уже испарились, не сбылись. Они не только не испарились, но и, все еще, продолжали спариваться. Багз Банни для взрослых, черт возьми! Поставив холст и пакет с красками на пол, я крикнула, чтобы все меня услышали:

— Мел, твою дивизию! Какого черта я слышу мужское сопение из своей комнаты?!

Из комнаты донеслись перепуганные крики, вздохи и даже, пару раз, стоны. Я закатила глаза, старательно держа себя в руках. Скоро буду сублимировать, скоро. Осталось только выгнать из своего дома этот стояк и блондинистую ведьму.

— Я сейчас возьму метлу и вымету вас к чертовой матери, негодники! Ну, я же сказала, что в семь заканчиваю, Мел! Что за свинство?

— Ники, прости, ради бога. — Передо мной появилась Мел, взъерошенная, помятая, завернутая в мою простыню, с довольной, глуповатой улыбочкой на лице. — Мы сейчас сами выметемся.