Таммара Веббер - Просто вдвоем

– Э-э… – Есения переступила с ноги на ногу, зажав книги под мышкой. Сердце у меня забилось: «Черт! Черт! Черт!» Наконец она сказала: – Честно говоря, мне пока не разрешают гулять с мальчиками.

Хм! Теперь пришла моя очередь неловко переминаться:

– Ну тогда, может, мы… посмотрим какой-нибудь фильм у меня дома?

Подумав, она ответила:

– Ладно, конечно. Я тебе напишу.

Я почувствовал себя так, будто меня окунули в холодную воду, резко выдернули, а потом поцеловали, но только кивнул, изображая невозмутимость. Я пригласил девушку на свидание. Оказывается, не так-то это и сложно!

В конце коридора появились подружки Есении. Они стали звать ее, с любопытством поглядывая на меня. «Привет, Лэндон!» – крикнула одна из них.

Я с улыбкой ответил на приветствие и пошел в свой класс, держа руки в карманах. «Да! Да! Да! Да!» – беззвучно твердил я, как будто забросил шайбу, которая влетела в ворота, проскочив прямо под наколенником вратаря. До субботы оставалось всего пять дней.

Через двадцать четыре часа для меня наступило «после».

– Сволочь!

Я стиснул зубы, чтобы не ответить: «Да не может быть! До тебя мне никто такого не говорил!» – и продолжил оформлять квитанцию на штраф. Слава богу, я ее уже почти заполнил.

Мне бывает жалко водителей, у которых время парковки заканчивается за секунду до того, как они возвращаются в машину. Мне бывает жаль их, когда они неправильно паркуются, потому что указатели расставлены непонятно. Но я никогда не жалею студентов, которые внаглую встают под табличкой: «Только для преподавателей!»

Поняв, что ее внешность и предсказуемое восклицание не работают (я не порвал квитанцию и даже не поднял глаз), девушка решила попробовать иначе:

– Ну пожалуйста! Меня не было всего минут десять! Честное слово!

Да, да, как бы не так!

Я протянул ей квитанцию. Она скрестила руки на груди и с вызовом уставилась на меня. Я пожал плечами, вложил бумажку в конверт и сунул его под «дворник».

Возвращаясь к двухместной машинке, на которой передвигался по стоянке, я услышал:

– Сын похотливой макаки!

Так-так! А вот это уже что-то новое. Неплохо, миз [3]Голубой Мини-Купер!

Боже мой! Пожалуй, деньги, которые я получал, не возмещали мне морального ущерба от подобных оскорблений. Само собой, я работал на парковке не ради престижа. И не ради удовольствия запихивать волосы под форменную полиэстеровую фуражку, в которой в жаркие дни (то есть большую часть года) я чувствовал себя так, будто на голове у меня пожар. Еще перед сменой мне приходилось вынимать лабрет из губы (к счастью, прокол уже несколько лет как зажил) и ставить вместо него бесцветный «гвоздик». Форма, которую я носил на дежурстве, представляла собой полную противоположность тому, что висело в моем платяном шкафу.

Благодаря такому моему «преображению» студенты (иногда даже те из них, с кем я бок о бок сидел в аудитории) не узнавали меня, когда я портил им настроение своими штрафами.

– Извините, молодой человек!

Так меня обычно подзывали бабушки студентов, но на сей раз я узнал голос профессора, которому прошлой весной сдавал термодинамику. Вот черт! Засовывая блокнот с бланками в карман, я взмолился, чтобы мистер Новенький Мерседес, которому я оставил квитанцию на штраф за то, что он занял сразу два парковочных места в заднем ряду, не оказался моим профессором. Я не ожидал от доктора Азиза такого разгильдяйства, но за рулем люди иногда ведут себя очень странно, превращаясь из солидных законопослушных граждан в отвязных придурков.

– Да, сэр? – откликнулся я, собравшись с духом.

– Не поможете мне завестись?

Он дышал так, будто только что на спринтерской скорости перебежал футбольное поле.

– Конечно, садитесь. Где ваша машина? – спросил я, проигнорировав девушку в «мини-купере», которая показала мне средний палец, проезжая мимо нас.

Доктор Азиз промолчал, но, судя по поднятым бровям, его озадачил жест, ставший для меня таким привычным. Профессор сел на пассажирское место и, поискав несуществующий ремень, взялся обеими руками за панель.

– Через два ряда отсюда, – указал он, – зеленый «таурус».

Я притормозил на повороте, чтобы доктор Азиз не слетел с кресла. Мне подумалось, что, будь я в своей обычной, менее уязвимой ипостаси, я не позволил бы показывать мне палец посреди стоянки. Но, патрулируя кампус в этой дурацкой форме, я превращался в ходячую мишень для оскорблений.

Когда машина профессора завелась, я отсоединил провода и захлопнул капот: