Анастасия Соловьева - Дом, в котором ты живешь

Клацнула входная дверь. Не спешит Денис из школы! Время-то — седьмой час. Ладно, простим ему ради хорошего настроения. Я отложила книжку, не спеша вышла в прихожую и вскрикнула от удивления:

— Давид!

— Не ожидала? Я же обещал приехать пораньше. Давай съездим за город, погуляем, поужинаем в ресторане.

— А Денис? Половина седьмого, а он еще вернулся из школы.

— Он мне звонил.

— Почему тебе?

— Со мной, наверное, проще договориться. Он у Сергея на Чистопрудном.

Сергей — наш сосед по подъезду — уже в шестилетнем возрасте на вопрос «кем ты хочешь быть?» гордо отвечал: хакером.

— У компьютера сидят?

— Да. Там какая-то крутая игрушка.

— Поехали! — Я побежала одеваться. Недаром у меня сегодня так хорошо на душе!

Мы относительно быстро выехали из города, немного постояли в пробке у кольцевой, и дальше машину повела я.

— Ну, теперь рассказывай. Что в школе?

— В школе все хорошо. И директриса симпатичная, спокойная, приветливая, настоящий профессионал!

— Почему ты так решила?

— В ней нет этого патологического стремления урвать.

— Но, может, для директора это не так уж плохо?

— Только не для директора школы! Там, где такие директора, не учат, не воспитывают, а за определенную плату оказывают образовательные услуги! Формулировочка, между прочим, официальная!

— Не кипятись. — Он слегка тронул меня за локоть. — Значит, понравилась тебе школа?

— Понравилась.

— Позвони, предложи им спонсорскую помощь. От двух-трех тысяч зеленых вряд ли они откажутся. А тебе любая работа гарантирована.

Я сначала не сообразила, а когда поняла, едва не улетела в кювет.

— Спасибо, Давид. Но я… при моей зарплате мне этих денег вовек не отработать.

— И не надо! — Он не принял шутливого тона. — Пусть у тебя будет все, что ты хочешь!

Я остановила машину и медленно, глядя ему в глаза, проговорила:

— Давид, у меня есть ты. Все остальное — несущественно.

Пролетел тихий ангел. Мы сидели молча, боясь разрушить эту хрустальную тишину. Мимо по шоссе проносились машины, пламенел закат…

— Поедем ужинать, — наконец тихо сказала я и включила зажигание…

— Смотрите, Давид Михайлович, какая классная стрелялка! — развязно приветствовал нас Денис, когда мы поздним вечером входили в квартиру.

— Мы вообще-то устали, — попыталась я вразумить сына, — но Давид уже покорно подсаживался к компьютеру. — Пойдем, я тебя ужином покормлю!

— Да я ел у Сереги! Ты лучше позвони бабушке. А то она волнуется, как это ребенок так поздно один.

— Какой ребенок?

— Я! Я ребенок! — И Денис довольно расхохотался.

Мы условились с Ольгой, что моими присутственными днями в редакции будут вторник и пятница. Постепенно я вошла в ритм и успевала не только выполнять обычные обязанности дежурной: встречать посетителей, отвечать на звонки, просматривать корреспонденцию, — но и редактировать опусы.

Ольга же торчала в редакции день и ночь. Вскоре мы немного подружились. За романтическим фасадом бело-розовой девушки скрывалась супруга офицера МЧС и мать десятилетнего школьника. Она много и охотно говорила о сыне, о муже упоминала иногда и вскользь. Подлинной ее страстью был Рыдзинский. Об обожаемом Борисе Григорьевиче Ольга могла рассказывать часами.

Я примирилась со службой в редакции отчасти благодаря веселой и приветливой Ольге, другим несомненным плюсом было время. В свободные дни я успевала заниматься домом, готовить сложные обеды, ходить в бассейн и читать.

В выходные приезжали Илюшка с Олегом. Дом оживал.

— Как дела? — покровительственно интересовался Денис у младшего брата.

Вместо ответа, тот раскладывал на столе рисунки: карандашные наброски, ясные, будто хрустальные, акварели.

— Прикольно! — восхищался старший.

Олег, наблюдая за ними, обиженно помалкивал. Я обнимала сына за плечи и уводила в другую комнату.

— Рассказывай, что там у вас с бабушкой.

— Достает она! — жаловался парень.

— Как это достает? — прикидывалась бестолковой я.

— Только и талдычит: делай уроки, делай уроки…

— Ну и правильно: делай уроки.

— Так я сделал. А она: еще почитай, еще порешай.

— Ну? Ты решаешь?

— У нее попробуй не порешай!

Но главное содержание моей жизни — Давид. Куда бы я ни шла, что бы ни делала, всегда ощущала его рядом. Здесь бы он расхохотался, в этой ситуации — заставил бы настоять на своем. Здесь бы, пожалуй, замкнулся, нахмурился. Пришлось бы его тормошить.