Елена Белкина: Странные женщины

Так что школа — и дом. Подруг нет, друзей нет. То есть какие-то знакомства остались, но я за пять с половиной лет настолько от всех отвыкла, что привыкать заново, налаживать связи — не хочу. Пожалуй, я рожу ребенка. Мне надо только найти кандидата. Здорового, красивого, умного. Почему ты не оставил мне ребенка? Ты ведь знал, что уедешь. Боялся, что я какой-нибудь иск предъявлю? Но ты же меня знаешь. Или себя боялся: вдруг полюбишь появившегося ребенка и рухнут все планы, рухнет карьера… Дурак, ей-богу. Оставил бы ребенка, и я бы тебе по гроб жизни благодарна была. И никаких писем не писала бы, ни звуковых, ни бумажных. А теперь вот сиди и слушай.

Я сказала, что не люблю детей, но это не точно. Я не люблю почему-то младший и средний школьный возраст, с шести до четырнадцати. А маленьких я люблю. И люблю старших. С ними можно уже говорить. А с маленькими, совсем маленькими, там вообще не надо говорить. То есть надо, но это просто гульканье материнское. А со средними и разговор какой-то средний, какой-то полуразговор, я этого не умею. Со старшими же можно уже почти всерьез, они меня за это, кажется, начинают понемногу уважать. Они чувствуют неподдельный интерес к себе. Они не знают, что это не просто интерес, а зависть. Нет, серьезно. Я вдруг на старости лет начала завидовать им. Я бы хотела оказаться вместе с ними. Не то чтобы заново начать, но… Не знаю… Я тебе скажу одну вещь, только ты не падай. С одной стороны, я вроде еще от тебя не отошла, с другой если б ты вернулся, я бы послала тебя к черту. Я вас, взрослых мужиков, видеть не могу: вы потные и вонючие козлы.

Давай разберемся, как это получилось. У тебя время есть? У меня целый вечер свободный.

Значит, как получилось… Я жила с мамой и бабушкой, росла в ласке. И мне было хорошо. Училась в школе, влюблялась в мальчиков, но всегда только издали. Мне так больше нравилось. В старших классах у многих начались уже плотские амуры, сексуальная революция и до нас добралась помаленьку, а я все в сторонке, застенчивая была и вообще как-то… Хочешь не хочешь, а воспитание сказывается, меня же воспитали в строжайших правилах. Я маминого упрека боялась больше, чем ты падения курса рубля в десять раз… Не смешно, я знаю. У меня, кажется, с чувством юмора стало совсем плохо. У одиноких людей нет чувства юмора, а я от природы одинокий человек и навсегда им останусь, даже если с кем-то буду жить, хотя сейчас дико это представить. Ну вот, такой скромницей и окончила школу, а потом университет. Может, не хотела с детством расставаться. Это то, что для простоты называют инфантильностью, а на самом деле…

(Пауза.)

На самом деле все сложнее, но я пока не могу объяснить.

Ты и сам все помнишь, а я помню твое удивление. Была бы некрасивая, больная, с изъянами физическими, а тут все в полном порядке — и никого не было! А я сказала, что тебя ждала. Ты поверил. У мужчин всегда так, они легко верят тому, что для них приятно. На самом деле, если честно, я просто решила, что пора заканчивать детство. Я страшно боялась, и очень благодарна тебе, что ты проявил такт и… ну и все прочее. То есть, вот тебе еще один сюрприз, я выбрала тебя сознательно, можно сказать, для утилитарной цели. А все остальное пришло потом.

И началась взрослая жизнь, и мне было хорошо, но, странное дело, вот прошло всего несколько месяцев, а я почти об этом не вспоминаю, будто этого не было, будто я опять инфантильная и никем не тронутая.

И я на равных с ними, со своими учениками, особенно, конечно, с теми, к кому меня назначили классной наставницей. Это такая маленькая месть администрации за то, что меня им навязали: дали мне трудный выпускной класс, от которого отказался безумный математик, не выдержал, грозился из школы сбежать, а его ценят, потому что преподаватель он от Бога и его ученики на городских олимпиадах постоянно побеждают. Но бывает: не сошлись характерами.

А я с ними — сошлась. Потому что, я же говорю, мне интересно с ними. Я им завидую. Мне интересно наблюдать за их отношениями. Видеть, кто в лидеры лезет, кто в середке, кто в хвосте. Разбираться, кто в кого влюблен.

Половина мальчишек влюблена в красавицу Машу. Она, представь себе, не кто-нибудь, а «Мисс губерния», и у нее совершенно определенное будущее. Это абсолютно взрослая роскошная женщина, именно так, повторяю, роскошная женщина, с трезвым взглядом на жизнь, которая устроится в жизни наилучшим образом и из своей красоты выжмет все.

Я не завидую тем ее одноклассникам, кто влюбился в нее всерьез. Но таких, кажется, нет, потому что все понимают безнадежность такой влюбленности, даже лидер класса, которого все называют по фамилии: Везовой. Помнишь магазин мехов, где ты делал вид, что хочешь купить мне шубу, зная, как всегда, что я откажусь: не могу же я обездолить твою жену и двух твоих детей. Сейчас жалею, что отказалась. Так вот эти меха — Везовой. И еще штук пять дорогих магазинов по городу — тоже Везовой. А наш Везовой — его сын. Он лидер не потому, что папа богат, он от природы лидер. Высок, строен, широкоплеч, нагл, совершенно без комплексов и дурак ровно в ту меру, чтобы не считаться полным кретином. Девочки обожают его. Но и Везовой не рискует приближаться к Маше. Хоть и дурак, но не хочет ловить пустые шансы.