Грация Верасани - Возьми меня, моя любовь

Когда Эмилио работает у меня дома, мне хочется, чтобы он остался здесь навсегда. Вчера я расчистила пространство в платяном шкафу, освободила с десяток вешалок и пару выдвижных ящиков. Зачем платить за две квартиры? Потом я решила, что все бессмысленно и у нас ничего не получится.

Почти год мы навещаем друг друга, выбираемся куда-нибудь поужинать, в кино, на концерты. Вчера ночью мы распили бутылку ординарного пино и заснули прямо на ковре, целомудренно обнявшись, как два младенца под взглядом священника. Прежде чем задремать, он поправил прядь пепельных волос, что все время лезла на глаза, и взглянул с нежностью, которую три дня назад я бы встретила ворчанием: «Сукин ты сын!». Эмилио не любил Саве и никогда не считал его приятным человеком.

За какое время меняешь мнение о том, что считала недостатком? У Эмилио был только один — он хотел войти в мою жизнь. За пять лет знакомства я насчитала 78 таких попыток. Безумие на двоих — вот чем была история с Саве. Как говорит Фрейд, всякая мазохистка ищет садиста.

Глядя на Эмилио за компьютером, я думаю о том, что не смогу выносить его присутствие вечно, он лишь передышка в тревожном течении жизни, случайная улыбка Фортуны. Одно это — хороший повод для расставания. Эмилио тоже смотрит на меня. Спокойно. Без нервов, словно манекен — великолепный манекен. Но я знаю, что спокойствие — только видимость, что он прекрасно понял, почему я теряюсь перед укротителем и мечусь между кнутом и пряником. Мы оба видели тот фильм Тюффо «Сирена с Миссисипи». Совершенство героини Денев заставляло мужчин возвращаться к ней снова и снова, словно наркоманов в поисках дозы. И верить, что делают это ради любви.

Эмилио разглядывает меня серо-зелеными, все время чуть не в фокусе, глазами, а потом смотрит на часы.

— Уже полчаса не плачешь, — говорит он. — Я засек.

Я начинаю смеяться, и он вслед за мной.

— Пойдем поужинаем?

Уже девять, а мы не ели. Я потеряла аппетит, а он… Нет, он не станет настаивать, если я не захочу пойти. Такое взаимопонимание — огромная редкость. Я не хочу его потерять. А в любви все теряются. Всегда. Я хочу для нас чего-то, что не связано с сексом или отношениями. Так ли это? А что он думает? Как он меня воспринимает? Как сокрытую за вратами неизвестность, как божьего агнца или как свет уличного фонаря, если вспомнить о Канте и Шопенгауэре?

— Подведи чуть-чуть глаза, — он проходит мимо меня в ванную бриться. — Как тебя изменила свободная жизнь, — добавляет он в шутку.

Я обиженно дуюсь:

— И как же я выгляжу?

Бритва останавливается на полпути. Эмилио колеблется и отвечает осторожно:

— На мой взгляд, симпатично.

Полгода назад скромный издательский дом выпустил мой первый роман под названием «Минорные аккорды». Несколько лет ушло на пересылку рукописи по кругу, чтение всевозможных отписок — беглых и вдумчивых, обидных и доброжелательных. И вот, после недели финальных переговоров, исправлений, добавлений и вычеркиваний моя первая работа — роман в сто двадцать четыре страницы — в конце концов увидела свет. Когда я взяла книгу в руки, то подумала, что наконец-то, на тридцать пятом году жизни, я сделала вещь, настоящую вещь, которую можно потрогать и подержать, прочитать взахлеб или отложить в сторону.

После тысячи ночей, которые прошли с момента рождения идеи, я получила первый результат. Я больше не кандидат в писатели, фигов мечтатель. Я перешла в новую категорию: преодолела пропасть между увлечением и профессией.

Через два месяца после публикации я получила от распространителей отчет о продаже пятидесяти семи книг. Я знаю, цифра не слишком солидная, но моим первым желанием было поблагодарить каждого из пятидесяти семи человек, купившего книгу, спросить у них, почему они это сделали, и продемонстрировать всю бездну признательности.

Из пятидесяти семи покупателей, по крайней мере, тридцать знали меня, пятнадцать состояли в воздыхателях, пятеро оказались моими лучшими друзьями, и только последние семь вошли в анонимную категорию «любопытствующих».

Теперь же некоторые из лучших друзей перестали со мной здороваться. Почему? Все просто — они узнали себя в персонажах книги. Я поменяла имена, места и обстоятельства, но они все равно узнали себя и перестали забегать на огонек. Всего за одну неделю отношения с очень близкими людьми были разрушены навсегда.

Если я звоню им — они бросают трубку. Пытаюсь извиниться — чувствую только ненависть или, в лучшем случае, вежливое бешенство. Одни невразумительно мычат и напускают туман, другие грозятся подать на меня в суд или спалить мой дом. Казалось, изобразить в романс друзей — такая неординарная и замечательная мысль! Они стали лучшими персонажами на свете. Зачем мучиться и высасывать из пальца каких-то других, абстрактных? К чему так усложнять ?