Дэвид Левитан - Каждый новый день

– Ты… Эндрю?

– Я все объясню. Садись.

Почувствовав возникшую между нами неловкость, подлетает официант и быстро расставляет на столике фирменные закуски. Затем наполняет водой наши стаканы. Потом мы заказываем напитки. Наконец ничего не остается, кроме как начать разговор.

– Ты – девушка, – говорит он.

Мне хочется рассмеяться. Оказывается, больше всего его волнует то, что им управляла девушка, а не парень. Как будто это имеет какое-то значение.

– Иногда, – уточняю я. Что приводит его в еще большее смущение.

– Кто же ты? – спрашивает он.

– Я все объясню, – отвечаю я. – Обещаю. Но давай сначала сделаем заказ.

Я не очень-то ему доверяю, но говорю обратное, с целью вызвать ответное доверие. Все же я иду на риск, но не могу придумать другого способа обеспечить ему душевное спокойствие.

– Об этом знает еще только один человек, – начинаю я. А затем объясняю ему, что я собой представляю. Как это все работает. Снова рассказываю о том, что происходило в тот день, когда я оказался в его теле. И почему я так уверен, что с ним ничего подобного не повторится.

Я знаю, в отличие от Рианнон Натан не станет сомневаться в моих словах. Потому что он чувствует правильность моего объяснения. Оно прекрасно согласуется с ощущениями, которые он тогда испытал. Он всегда подозревал, что так все и было. В определенной мере я сам заранее подготовил почву. Не знаю почему, но когда наши с ним подсознания изобретали воспоминания о том, что произошло, они оставили в них дыру. И теперь я ее заполняю.

Когда я заканчиваю, Натан некоторое время молчит, не зная, что сказать.

– Значит… погоди-ка… я так понимаю… то есть завтра, типа, ты уже не будешь ею?

– Нет.

– А она?..

– У нее будут несколько иные воспоминания об этом дне. Вероятно, она вспомнит, что у нее было свидание с кем-то, но что-то у них не срослось. Тебя она не запомнит. В ее памяти просто останется смутный образ некоего парня, так что, когда родители назавтра спросят, как прошло свидание, вопрос ее не удивит. Она никогда не поймет, что ее здесь не было.

– А я-то, почему я понял?

– Может быть, потому, что я слишком быстро вышел из тебя. И не успел заложить основы надлежащих воспоминаний. А может, неосознанно хотел, чтобы ты обнаружил мое присутствие. В общем, я не знаю.

Пока я говорил, принесли наш заказ, но мы почти не притрагиваемся к еде.

– Да, вот это здорово, – говорит Натан.

– Ты не должен никому об этом рассказывать, – напоминаю я. – Я ведь тебе доверился.

– Знаю, знаю. – Он кивает с отсутствующим видом, затем принимается за еду. – Все строго между нами.

В конце обеда Натан заявляет, что ему действительно помогло то, что он узнал правду. Он также интересуется, не могли бы мы с ним еще раз встретиться завтра, просто чтобы окончательно поверить в мои перемещения. Я отвечаю, что ничего не могу гарантировать, но постараюсь.

Наши родители забирают нас. На обратном пути мама Кейси спрашивает, как прошло свидание.

– Нормально… кажется, – говорю я.

И это единственные правдивые слова, сказанные мной за всю поездку.

На следующий день, в воскресенье, меня зовут Эйнсли Миллс. У нее аллергия на растительный белок глютен, она боится пауков и гордится своими тремя скотч-терьерами, два из которых сейчас спят в ее постели.

В обычных обстоятельствах я бы подумал, что мне сегодня предстоит обычный день.

Я получаю письмо от Натана, в котором он пишет, что хотел бы со мной встретиться и если у меня есть машина, то я могу подъехать прямо к нему домой. Его родители уехали, поэтому он не на колесах. От Рианнон нет ничего, значит, сегодня я с Натаном.

Эйнсли говорит родителям, что они с подружками собираются пройтись по магазинам. Родители ничего не выспрашивают, просто дают ей ключи от машины матери и просят не слишком задерживаться. Она должна посидеть с ребенком сестры, где-то с пяти часов. Сейчас только одиннадцать. Эйнсли уверяет родителей, что вернется к сроку, времени – навалом.

До Натана мне ехать минут пятнадцать. Полагаю, что наша встреча не займет много времени. Нужно просто доказать ему, что я та же самая личность, что и вчера, вот и все. Думаю, мне больше нечего ему предложить. Все остальное – его заботы.

Когда Натан открывает дверь и видит меня, на его лице появляется удивление. Понятно, что на самом-то деле он не до конца мне поверил, но вот теперь все подтверждается.

Он заметно нервничает, и я списываю его нервозность на то, что я в его доме. Дом я пока помню, хотя эти воспоминания уже начинают смешиваться с воспоминаниями о других домах, в которых я побывал.