Сара Дессен: Колыбельная

Так, после того, как она все испортила, мне пришлось взяться за дело. Я начала задавать продавцу прямые вопросы, которые заставили его понервничать. Он продолжал бросать взгляды на мою маму, словно я натасканная собака, которой она легко может отдать команду «сидеть». Я к этому привыкла. Но как раз в тот момент, как он начал выкручиваться, нас прервал сам Дон Дэвис. Он быстренько затолкал нас в свой офис и через пятнадцать минут был уже по уши влюблен в мою маму. Пока они строили друг другу глазки, я выторговала у него триста баксов и заставила добавить план техобслуживания, герметик и чейнджер для CD-плеера. Это лучшая сделка за всю историю Тойоты, которую никто и не заметил. Предполагается, что я все проконтролирую, что бы это ни было, потому что я мамин бизнес-менеджер, терапевт, разнорабочий, а теперь еще и свадебный координатор. Счастливая-счастливая я.

— Итак, Реми, — сказал Дон, как только мы сели; он — на большой, вращающийся, обтянутый кожей трон, я — в достаточно-неудобное-чтобы-снизить-цену кресло напротив.

Все в агентстве было устроено так, чтобы промыть покупателям мозги. К примеру, различные заметки-напоминания для продавцов о поощрении выгодных сделок, «случайно» оставленные именно там, где их могут прочесть клиенты, а также само расположение офисов, благодаря которому можно «подслушать», как продавец уговаривает своего менеджера сделать вам выгодное предложение. Кроме того, окно, напротив которого я сейчас сижу, выходит на участок, где люди забирают свои новехонькие брендовые машины.

Каждые несколько минут один из продавцов проходит с кем-то прямо по центру этого окна и вручает сияющие новенькие ключики, затем благосклонно улыбается, когда машина уезжает в лучах заходящего солнца, как это происходит в сериалах. Вот дерьмо.

Теперь Дон ерзает на сиденье, поправляя галстук. Он довольно полный парень, с большим животом и небольшой залысиной: на ум приходит слово «рыхлый». Но он обожает мою мать, да поможет ему Господь.

— Что тебе надо от меня сегодня?

— Итак, — я достаю из своего заднего кармана список, который принесла с собой.

— Я дважды проверила на счет смокинга — они ждут тебя на этой неделе для окончательной примерки. Список приглашенных на обед после репетиции церемонии бракосочетания утвержден на 75 процентов, и поставщику продуктов к понедельнику нужно выписать чек на остальную часть залога.

— Хорошо.

Он открывает шкаф и достает чековую книжку в кожаном переплете, затем из кармана пиджака вытаскивает ручку.

— Сколько нужно для поставщика?

Я смотрю на свои записи, сглатываю и отвечаю:

— Пять тысяч.

Он кивает и начинает писать. Для Дона пять тысяч баксов — не деньги. Вся эта свадьба уже стоит ему двадцатку, но и это его не расстраивает. Прибавьте к этому ремонт нашего дома — чтобы мы могли жить все вместе, как одна счастливая семья; долг за грузовик, который Дон простил моему брату и каждодневная жизнь с моей матерью — итого он немало поистратился. Но опять-таки, это его первая свадьба, первый брак.

Он новичок. Моя семья, напротив, долгое время находится в статусе профи.

Дон вырывает чек, пускает его по столу и улыбается.

— Что еще? — спрашивает меня.

Я снова сверяюсь со списком.

— Так, осталась только музыкальная группа, я полагаю. Люди на ресепшне интересовались…

— Все под контролем, — отвечает он, махнув рукой. — Они там будут. Скажи своей матери, чтобы не беспокоилась.

Я улыбаюсь, потому что он ждет от меня именно такой реакции, но мы оба знаем, что мать совсем не беспокоится об этой свадьбе. Она подобрала платье, выбрала цветы, а потом скинула все остальное на меня, утверждая, что для работы над ее последней книгой требуется каждая свободная секунда. Но правда в том, что моя мать ненавидит детали. Она любит погружаться в проекты, усердно работать над ними в течение десяти минут, а потом ее интерес пропадает. Повсюду в нашем доме маленькие кучки вещей, которые однажды привлекли ее внимание: наборы ароматерапии, программы для создания семейного древа, кипы книг о японской кухне, аквариум, покрытый водорослями с четырех сторон и одной выжившей душой — толстой белой рыбиной, сожравшей всех остальных.

Многие оправдывают сумасбродное поведение моей матери тем, что она писатель, словно это все объясняет. Что касается меня, так это только отговорки. Я имею ввиду, что нейрохирурги тоже могут быть сумасшедшими, но никто не говорит, что это в порядке вещей. К счастью для моей матери, так считаю только я.