Анна Тодд - После падения

Когда мы выходим из дома, до меня доносятся всхлипывания Триш и успокаивающий голос Кристиана. Дойдя до взятой напрокат машины, Хардин оборачивается и смотрит на дом, и я вижу, как содрогаются его плечи.

– Я могу сесть за руль. – Я достаю ключи, но он тут же выхватывает их у меня.

– Нет, я поведу, – наконец произносит он.

Я не спорю.

Хочу спросить, куда мы направляемся, но решаю подождать: пока что он не в себе, надо быть аккуратнее. Я беру его за руку и радуюсь тому, что он не отстраняется.

Минуты кажутся часами. Мы молча проезжаем деревеньки, и с каждой милей возрастает напряжение. Смотрю в окно и вижу знакомую улицу: я была здесь днем, когда мы проходили мимо свадебного салона Сьюзен. Я начинаю плакать, вспоминая, как стояла в свадебном платье Триш и смотрела на себя в зеркало, пока она смахивала с глаз слезы. Как она могла так поступить? Она же должна была выйти замуж; зачем ей так себя вести?

Слышу голос Хардина:

– Это какая-то бессмыслица.

– Я тоже ничего не понимаю, – отвечаю я, осторожно сжимая его руку.

– У меня в жизни все вечно идет не так, – говорит он ровным голосом.

– Я знаю. – Сейчас не время спорить с ним, хоть я и не согласна.

Хардин останавливается на парковке небольшого мотеля.

– Переночуем здесь, а завтра уедем, – произносит он, глядя в лобовое стекло. – Не знаю, что сказать о твоей работе и том, где ты будешь жить, когда мы вернемся в Штаты.

Он выходит из машины.

Я так переживала из-за драки на кухне, что совсем забыла, что в ней участвовал мой босс, в доме которого я жила.

– Ты идешь? – спрашивает Хардин.

Вместо ответа вылезаю из машины и молча иду за ним к мотелю.

Мужчина за стойкой, улыбаясь, дает Хардину ключи от нашей комнаты. Хардин мрачен. Я пытаюсь улыбнуться, но выходит натянуто и неуклюже, и клерк быстро отворачивается.

Мы молча идем по длинному узкому коридору. На стенах кремового цвета висят картины на религиозную тему. На одной изображен красивый ангел, преклоняющий колени перед девой. На другой – обнимающиеся любовники. При взгляде на последнюю картинку я содрогаюсь: у нашей комнаты нас встречает взгляд самого Люцифера. Смотрю в его пустые глаза, забегаю в номер вслед за Хардином и включаю весь свет, чтобы рассеять тьму. Хардин кидает мою сумку на кресло в углу, а чемодан бросает на пол рядом с дверью, там, где стою я.

– Пойду в душ, – негромко говорит он.

Не оглядываясь, уходит в ванную и закрывает за собой дверь.

Хочу пойти следом за ним, но сомневаюсь, стоит ли. Не хочу докучать ему или еще больше расстраивать, но в то же время мне хочется удостовериться, что он в порядке, и я не хочу оставлять его одного.

Разуваюсь, снимаю джинсы и футболку Хардина и иду вслед за ним абсолютно голая. Когда я открываю дверь, он не оборачивается. Маленькая ванная уже наполнилась паром, скрывающим обнаженное тело Хардина, но черные татуировки все же видно. Я подхожу к нему.

Встаю на его лежащие на полу вещи.

– Не надо… – глухо начинает Хардин.

– Знаю, – перебиваю я его.

Я знаю, что он зол и растерян, что между нами вновь появляется стена, над разрушением которой я столько трудилась. Он так хорошо контролировал свой гнев, что я готова убить Триш и Кристиана за то, что он сорвался.

Я удивляюсь своим мыслям и отгоняю их.

Ничего больше не говоря, он отодвигает занавеску и встает под поток, извергающийся из душа. Я глубоко вдыхаю, набираясь уверенности, и встаю позади него. Вода обжигающе горяча, под ней едва можно стоять, и я прячусь от нее за Хардином. Наверное, он это замечает, потому что делает воду чуть холоднее.

Беру бутылочку бесплатного геля для душа, выдавливаю на мочалку и аккуратно начинаю намыливать Хардину спину. Он отстраняется и делает шаг вперед, но я не отстаю.

– Можешь не разговаривать, но я знаю, что сейчас тебе нужно, чтобы я была рядом, – почти шепчу я, мой голос теряется за дыханием Хардина и шумом воды.

Он молча стоит, пока я тру ему спину там, где набита татуировка. Моя татуировка.

Хардин поворачивается ко мне, чтобы я могла намылить его грудь, и следит за тем, как я это делаю. Стою в затянутой паром ванной и чувствую, как он злится. Похоже, он сейчас взорвется. Внезапно Хардин берет меня за шею обеими руками и отчаянно целует. Мои губы непроизвольно раздвигаются под его напором. В прикосновениях нет ничего, даже отдаленно напоминающего нежность. Наши языки встречаются, и я аккуратно кусаю его за нижнюю губу, пытаясь не задевать рассеченное место. Он издает легкий стон и прижимает меня к мокрому кафелю.