Нора Робертс - Вилла

София уловила печаль в словах матери. Сама не изведав любви к мужчине, она была способна по голосу узнать женщину, которая любила. Которая любит. Она расцеловала мать в обе щеки и крепко обняла.

— Ты немного успокоилась?

— Да. В моей жизни ведь ничего не изменится, правда? На самом деле ничто не меняется. Давай вернемся к гостям.

— Послушай, я знаю, что мы сделаем, — сказала София, когда они вышли в коридор. — Я перекрою свой график, найду время, и мы с тобой съездим на денек в институт красоты. Будем блаженствовать в грязевых ваннах, делать лечебные маски, тратить деньги на непомерно дорогие кремы и процедуры.

Дверь туалета, мимо которого они проходили, открылась, и оттуда показалась темноволосая женщина средних лет.

— По-моему, замечательная идея. Когда отправляемся?

— Хелен! — обрадовалась Пилар и поцеловала подругу.

— Пришлось срочно бежать в уборную. — Хелен одернула юбку серого костюма, слишком плотно облегавшую бедра, с размерами которых она постоянно боролась. — Столько кофе выпила, пока сюда добралась. Ты просто неотразима, София. Итак… — Она переложила портфель в другую руку и расправила плечи. — Подозреваемые собрались в обычном составе?

— Более или менее. Я не знала, что вы тоже приедете, — сказала София и подумала: если бабушка позвала судью Хелен Мур, значит, дело серьезное.

— Твоя бабушка настояла, чтобы я занялась этим делом лично. Она что, до сих пор держит вас всех в неведении?

— Похоже на то, — пробормотала Пилар.

Хелен поправила очки в черной оправе.

— Имеет право. Сегодня ее бенефис. Пойдемте взглянем, не готова ли она к выходу на сцену.

Синьора умела держать публику в напряжении. Она лично спланировала меню и не намерена была обсуждать дела за едой. Кроме членов семьи и Хелен Тереза пригласила своего самого доверенного винодела Паоло Борелли, а также Маргарет Бауэрс, возглавлявшую отдел сбыта в компании «Макмиллан».

Когда наконец убрали со стола и подали портвейн, Тереза откинулась на спинку стула.

— Джамбелли делают вино в долине Напа уже шестьдесят четыре года, а Макмилланы — девяносто два года. В общей сложности получается сто пятьдесят шесть лет. Пять поколений виноделов и виноторговцев.

— Шесть, тетя Тереза, — вставила Джина. — Если считать моих детей, выходит шесть поколений.

— Твои дети скорее станут серийными убийцами, чем виноделами. Не перебивай, пожалуйста.

Взяв бокал, Тереза оценила аромат вина и сделала несколько неторопливых глотков.

— За долгие годы мы на двух континентах завоевали репутацию компании, производящей качественные вина. Фамилия Джамбелли стала синонимом хорошего вина. Мы создали традиции и соединили их с новыми технологиями, не пожертвовав нашей маркой и тем, что за ней стоит. Двадцать лет назад началось наше сотрудничество с компанией «Макмиллан». Теперь настала пора сделать следующий шаг. Необходимы перемены — для блага обоих предприятий. Донато…

Он мгновенно изобразил внимание:

— Si, — и тут же поправился, вспомнив, что в Америке Синьора предпочитала, чтобы за столом говорили по-английски: — Да, тетя Тереза.

— Отныне «Джамбелли», и в Италии и в Калифорнии, утрачивают самостоятельность. Ты будешь подчиняться главному управляющему директору новой компании «Джамбелли — Макмиллан» с отделениями к Калифорнии и Венеции.

— Что это значит? — взорвалась Джина по-итальянски, неуклюже отодвигаясь от стола. — Донато главный в «Джамбелли». Второй после вас. Он сын вашей сестры. Ваш наследник.

— Своего наследника я назову сама.

— Мы подарили вам внуков, — и Джина хлопнула себя по животу. — Никто, кроме меня и Донато, не смог продолжить род. Кто понесет дальше фамилию Джамбелли, когда вас не станет?

— У тебя останется твой шикарный дом, Джина, — ровным голосом произнесла Тереза. — И деньги на карманные расходы. Но тебе не бывать хозяйкой кастелло. Моего кастелло. Бери, что дают, иначе потеряешь все.

— Basta, Джина! Хватит! — приказал Донато. — Scuzi, zia Тереза. Простите.

— Твоя жена не делает тебе чести, Донато, а твоя работа не оправдывает моих ожиданий. У тебя есть год, чтобы исправиться. Затем мы вернемся к этому вопросу. Если я буду тобой довольна, ты получишь повышение. Если нет, останешься в компании только на бумаге. Уволить члена семьи я себе не позволю, но жизнь твоя уже не будет такой легкой, как прежде. Тебе все ясно?

— Я проработал в «Джамбелли» восемнадцать лет.

— Работал ты всего двенадцать. А шесть лет только делал вид. — Она вздохнула. — Извините, Маргарет, за семейную сцену. Что поделать, итальянский темперамент.